Терминатор 1965

Осадчий Алексей

Оценил прочность табуретки, вскочил на нехитрую мебель, неожиданную в номенклатурном доме и грянул:

Дальняя даль никому не помешала, Мы собрались со всего земного шара. Мы собрались за чертою океана, Здесь, на твоей молодой земле, Гавана! Небо надо мной, небо надо мной – как сомбреро, как сомбреро! Берег золотой, берег золотой – Варадеро, Варадеро! Куба далека, Куба далека, Куба – рядом, Куба рядом! Это

говорим, это говорим – Мы!

Народ начал стягиваться со всех комнат и закутков. На некоторых дамах и кавалерах минимум одежды, одна наяда вообще в простыню завернулась, не забыв приоткрыть левую грудь. Да, зачётные сиськи у барышни, жаль, что она с мужем пришла и с ним же милуется у друзей на хате. Дома негде или «сердце просит остроты и перца»?

Ты заиграй, зазвени над миром, радость! Тысячи рук мы сплетаем камарадас Тысячи глаз на тебя глядят, Гавана, Тысячи раз говорим мы неустанно: Небо надо мной, небо надо мной – как сомбреро, как сомбреро! Берег золотой, берег золотой – Варадеро, Варадеро! Куба далека, Куба далека, Куба – рядом, Куба рядом! Это говорим, это говорим – Мы!

Кобзон вскочил и с горящими глазами «внимал», впитывая и мелодию и текст. С кухни подтянулись два тихих барда-выпивохи, один, волжский паренёк, при знакомстве поведал о том, что про товарища Никитина узнал от Грушина. Удивительно быстро подобрали аккорды ребята, теперь в три инструмента сопровождение. А, гулять так, гулять, перекинул гитару Павлу Яровому, чуваку из комсомольских вожаков. Сам же растопырил руки аки крылья у самолёта, соскочил с табуретки и под аккомпанемент двух виртуозов гитары погнал по комнате, пародируя команду Володи Преснякова, когда они друг за дружкой бегали по сцене, с руками в стороны, «по самолётному», исполняя «Стюардессу по имени Жанна»…

Жить и любить, – это счастье нам досталось!

Пусть навсегда от Земли отступит старость!

Мы – это Жизнь, на огромном белом свете!

Мы – это Мир, на столетья, на столетья!

Небо надо мной, небо надо мной – как сомбреро, как сомбреро!

Берег золотой, берег золотой – Варадеро, Варадеро!

Куба далека, Куба далека, Куба – рядом, Куба рядом!

Это говорим, это говорим – Мы!

Зрители мигом сообразили, что надо делать и через пару секунд за мной выстроилась колонна из десятка «самолётов», кружащая по комнате. Далее деваха в простыне не удержалась, благо не растелешилась при всех, удержалась импровизированная туника, не слетела…

– Ну как, Давыдыч, берёшь песню?

Похоже Кобзона впервые поименовали по отчеству, сразу и не сообразил, что к нему обращаюсь. Но так радостно закивал, так счастливо разулыбался молодой Иосиф, что меня, помнившего певца уже в «предпариковом» состоянии, едва слеза не прошибла.

– Дарю! Только мелодию сам сообрази как оформить. Я не композитор, по наитию сбацал. Может где есть похожее, а я услышал и переложил по-деревенски.

– Это всё решаемо, – Кобзон потянулся за бутылкой, торопливо набулькал фужеры водкой до краёв, спеша «закрепить» сделку, – но лучше сразу оформить песню официально, есть человек, что занимается.

– А тебе ж петь, тебе и карты в руки. Начинай хлопотать. Я за собой авторство и отчисления оставляю. По рукам?

Конечно же, Иосиф Давыдыч согласился, мигом

просчитав выгоды от монопольного исполнения такого молодёжно-комсомольского забойно-танцевального шлягера. Павлов, уходящий из комсомола «на спорт», бесцеремонно оттеснил Кобзона и, усевшись на легендарную табуретку, с которой начал своё победное шествие (нисколько в том не сомневаюсь) хит про далёкую солнечную Кубу.

– Подожди Ёсиф, нам с Игорьком надо срочно один вопрос важный обкашлять.

– Внимательно внимаю, Сергей Павлович.

– Гляди, какая катавасия, из возраста комсомольского все мы неизбежно выходим. Меня вот ставят на Комитет при физической культуре и спорту. Некоторые говорят – без перспектив пост. Но! Ошибаются недруги!

– Сергей Палыч, не обращай на дураков внимание. Комитет при Совете министров СССР – это уровень! КГБ точно такой же комитет только по госбезопасности. У тебя и у Цинёва одинаковый ранг!

– Во-о-о-о-о-о-т! – торжествующе и пьяно забасил растрогавшийся не пойми от чего Павлов, – Игорёк не дурак, зрит в корень! Что предлагаю, товарищ Никитин, – приходи ко мне, оформим референтом, ну или там помощником.

– Грамотёшки не хватает, диплома то есть.

– Решаемый вопрос, решаемый, – отмахнулся Павлов, – и работа и жильё, всё получишь. А командировки какие! А девчонки спортсменочки! Из дальнейшего словесного потока без пяти минут экс вождя советской комсомолии выяснилось, что Павлов опасается – «зашанхаят» перспективного мастера слова и карандаша его нынешние подчинённые и преемники, тот же Тяжельников. А на новом месте работы надо сразу дать результат, показать – не ошиблись старшие товарищи, правильно сделали, что не вышибли Серёжку Павлова торгпредом в Монголию. И как тут справиться без «спортивного комиссара» Игорёши Никитина, словом зажигательным, рифмованным, прокладывающего путь советским спортсменам к золотым медалям. Что ж, с товарищем Павловым как раз всё предельно понятно – в октябре Олимпиада в Мехико, уже сейчас СССР озаботился адаптацией атлетов к условиям высокогорья. Павлов отчаянно боится оконфузиться на первых крупнейших соревнованиях, особенно после триумфа сборной СССР на зимней Олимпиада в Гренобле. Ещё бы, дай Скайнет памяти, – в Мехико штатовцы СССР ушагали по полной, завоевав 107 медалей, из которых 45 – золотых, 28 – серебряных и 34 – бронзовых.

Наши в общекомандном зачёте стали вторыми, вырвав 29 золотых, 32 серебряных и 30 бронзовых медалей. Ну да ладно, коль взялся менять историю, чего жив спорте, витрине достижений держав, немного не похулиганить? Тем более в Гренобле с моей «лёгкой руки» сборная СССР стала первой – девять золотых медалей, а не пять, как было в моём родном мире. Так что можно «поработать» с советскими легкоатлетами, пловцами, борцами, боксёрами, кто там по медальному весу солиднее смотрится? Ударили с Павловым по рукам, дурак я что ли от такого предложения отказываться. На радостях Сергей Палыч закричал, обращаясь к какой-то барышне за моей спиной.

– Аня, Анна Сергеевна. Подойди, будь любезна.

Подошла и уселась на диван, потеснив бедром горячим та самая шатенка, что в одной простыне «зажигала», сиськой левой маня, во время песенного безумства. Сейчас тщательно причёсана, в вечернем платьице, коротком, по моде. Глядит вопросительно на Павлова, а у того такое хлебало, сразу видно – шпилил комсомольский вожак Анну свет Сергеевну.

– Игорь будет работать с нами. Как только покончим со всеми формальностями по приёму передаче дел, возьму его в штат. Золотой голос советского спорта, надо понимать! А Аня у нас переводчица. Три языка свободно!