Терминатор и Дюймовочка
Шрифт:
Майя для своего выступления выбрала музыку группы «Металлика». Ее танец был быстрым, забойным и азартным. Она выскочила из гостиной как неоседланная лошадь и начала резво двигаться по свободному пространству перед кроватью Репы.
Облачена она была в ковбойскую амуницию: кожаные ремни, на поясе кобура с игрушечным пластмассовым «кольтом» и ковбойская широкополая шляпа на голове. Высокие кожаные сапоги позвякивали шпорами, и их колесики царапали дорогой, недавно уложенный дубовый паркет с электрическим подогревом. Но порчи имущества Репа не заметил. Его взгляд был прикован к пышногрудой белокурой бестии, скачущей перед
Майя размахивала руками и ногами, выполняя замысловатые па, изгибалась и прогибалась, поворачиваясь к хозяину то лицом, то боком, то задом. Хлопчатобумажная, в красную клетку рубаха была завязана узлом на поясе, а голый живот будоражил воображение мужчины своим аккуратным пупком. Она лихо виляла бедрами, но пока не обнажалась. Наконец этот прекрасный миг настал и она начала снимать портупею. Репутатский снова затаил дыхание. Девица расстегнула «молнию» на протертых до дыр, обрезанных по колено джинсах и быстро, в такт музыке, их спустила. Через некоторое время и клетчатая рубаха слетела с нее, как листва с осенних деревьев. Стриптизерша осталась в одних красных, врезающихся в попку трусиках, высоких, по колено, сапогах и широком кожаном поясе с пристегнутой сбоку кобурой. Альфред смотрел на ее грудь великолепной формы, не зная, что она силиконовая, ласкал взглядом ее плотную, с ямочками по бокам попу и выпирающий под тоненькими трусиками лобок. Он в своем воображении представлял Майю в своих крепких объятиях, как возьмется рукой за ее восхитительную грудь, будет гладить ее и от этих прикосновений девица будет млеть и стонать.
Тем временем Майя сбросила трусики и осталась только в поясе, сапогах и широкополой шляпе. Она прогибалась, размахивала ногами, виляла бедрами, имитируя езду на несущемся галопом скакуне. Эти волнообразные движения, напоминающие половой акт, больше всего понравились Репутатскому. Он представил себя лежащим на кровати, а девицу сидящей на нем и бешено насаживающуюся на его длинный и толстый бивень. На самом деле половой орган Альфреда оставлял желать лучшего, так как Репа был сильно обижен матушкой-природой.
Майя легла спиной на пол, имитируя проходящий в бешеном темпе половой акт, а Репутатскому почудилось, что это совокупление с конем. Затем она повернулась задом к мужчине, широко раздвинула ноги и прикрыла обнаженную промежность шляпой. Майя лежала на спине, с поднятыми прямыми ногами и медленно-медленно сдвигала шляпу себе на живот. Альфред до крови прикусил губу, но от этого возбуждение не ослабло. И вот край шляпы обнажил анальное отверстие, затем большие половые губы и, наконец, лобок и живот. Шансонетка размахнулась, метнула шляпу, как ковбои бросают лассо, и попала прямо на то место, где у Репутатского в штанах находился взбухший половой членик. Шляпа накрыла его целиком и краем полы коснулась головки красавца.
«Это намек», — подумал пьяненький Репа и начал вставать с кровати. Он решил прыгнуть на свою ковбойшу, воткнуть в ее восхитительное влагалище свой неуемный, безудержный, огромный половой член, но девица сдвинула ноги, встала и вышла из спальни. Неудовлетворенный Альфред так и остался лежать на кровати без движений.
Девушки оделись в свою повседневную одежду и пришли в комнату за костюмами. Быстро собрали шмотки, рассовали по небольшим рюкзачкам и приготовились получить гонорары.
Альфред обещал им по двести долларов, но заплатил по
— Я вам обещаю вдвое больше, если вы останетесь у меня для самого главного…
Девушки были неглупые и догадались, что он обещает им по шестьсот долларов за совокупление. Но это не входило в их планы. Поэтому они вежливо отказались, сославшись на дела.
Немного расстроенный Репутатский проводил их до двери, поцеловал на прощание и пошел звонить своей старой безотказной подруге Людмиле, чтобы она срочно приехала и удовлетворила его сполна.
Ждать ему пришлось недолго. Через десять минут вечно радостная Людмила ворвалась в его хоромы. Не разуваясь, с порога, набросилась на него с поцелуями, распахнула халат и начала азартно манипулировать ртом с его маленьким и жалким висячим отростком. Не прекращая занятия, они переместились в спальню и устроились на кровати, на том самом месте, откуда Репа наблюдал стриптиз.
Его подруга была абсолютно неспортивной, полноватой и плоскогрудой дамой преклонного возраста. Ей было, как она говорила, за тридцать, но сколько на самом деле, не знал даже Альфред. Ему самому было сорок, ну а Людмиле, наверное, и того больше. По крайней мере, она так выглядела.
Она моментально, без музыки, танцев и завораживающей своим таинством эротики, обнажилась догола и осталась в одних белых трусиках. Но если бы кто-нибудь из посторонних увидел эти трусики-парашюты, то наверняка прослезился бы.
Репа лежал на кровати, вспоминал недавнее представление обворожительных стриптизерш, а Людмила работала ртом и помогала себе обеими руками. Альфреду нравилось, как она делает минет, но смотреть на это он не мог. Закрыл глаза и представил, как шансонетка Лариса ласкает губами его упругого красавца, целует его, доставляя необычайное удовольствие. Он представил, как ее рот заполняет его величественный, неимоверной величины меч любви и она, задыхаясь, кричит: «Любимый, вынь его скорей, он такой огромный!»
— Любимый, вынь его скорее из трусов, а то он еще мягкий, выскользнул из рук и туда завалился, — услышал Репутатский сквозь свои сладкие фантазии визгливый голос подруги. Он помог ей отыскать в трусах предмет ее ласк, и та продолжила свой священный труд.
Наконец после пятиминутной самоотверженной Людмилиной работы он напрягся и стал размером с мизинец рослого мужика. Люда не стала ждать, пока он опадет, взобралась на Альфреда и насадилась на этот миниатюрный трепетный росток.
Что тут началось! Заводная подруга визжала, пищала, кричала, охала, ахала и стонала, с каждым разом все сильнее подпрыгивая на Альфредовом пенисе. Ей казалось, что он протыкает ее насквозь.
Альфред же лежал с отрешенным видом и представлял себе Майю, беснующуюся на его «биг-бене». Грезил ее плотными бедрами, восхитительными округлыми сиськами, узкой талией и прекрасным одухотворенным лицом. Но как только открыл глаза, его взору предстали груди, повисшие как уши спаниеля, покрытый жировыми складками живот, толстые, необъятных размеров бедра, испещренные целлюлитом, и морщинистое, искаженное сладострастной миной лицо.
Его чуть не вырвало, когда он попытался сравнить двух женщин: танцовщицу Майю и свою подругу Людмилу.