Терминатор из глубинки

Степанычев Виктор

– Следи за базаром, – сузил глаза Камил. – За марионетку ответишь!

– Не отвечу, Леша, – покачал головой Вадим. –Отвечать придется тебе по полной программе и очень скоро.

Он бросил взгляд на наручные часы. Слава предупреждал, что прискочит со своими орлами минут через двадцать после выстрела. Надо было спешить, чтобы не попасть в непонятки с местными правоохранительными органами. Этот разговор в принципе был бесполезен и глуп, и Вадим это прекрасно понимал. Однако он позволял дождаться, когда Самсон выйдет из брандвахты.

Внезапно Камил изумленно и взволнованно, как человек, наконец познавший истину, к которой шел всю свою жизнь, с радостным придыханием прошептал:

– Ты

хочешь меня убить? Ты, везунчик и красавец, которому все доставалось легко и просто, решил испачкать свои руки о негодяя и бездаря? Ты снизошел со сверкающих высот до грязи? – Он на мгновение застыл, а потом яростно сверкнул глазами, в которых Вадим увидел одновременно и ненависть, и безумие, и счастье. – Это прекрасно! Это более чем восхитительно! Ты и я лицом к лицу и только один из нас останется живым. Я счастлив!

Неожиданно руки Камила, начиная с кончиков пальцев и потом поднимаясь все выше – к ладони, к кистям, к локтям, стали чуть заметно подрагивать. И это была не обычная дрожь, а что-то иное, странное и одновременно очень знакомое. Вот уже плечи Камила поймали этот ритм, дрогнул торс... Внезапно в сознании Вадима возникла картинка, которую он когда-то наблюдал далеко от этих мест и никогда не думал, что когда-нибудь увидит вновь...

Официально они имели статус почетных гостей одного из полудиких центральноафриканских князьков по имени Чуломбо. Гордый властитель клочка джунглей, сморщенный и покрытый мокнущими язвами от какой-то местной болезни старик, неохотно, но принял пятерых чужаков-белых, преследующих своих собратьев по цвету кожи, нашедших в тот момент пристанище у соседнего племени. Он, может быть, и не стал бы этого делать, а напротив – организовал бы пришельцам, по своему обыкновению, какую-нибудь гадость, однако скромная пачка «зеленых», имеющих достаточную власть и на этих затерянных в буйной зелени территориях, перешедшая в его скрюченные пальцы, пробудила в князьке глубоко скрытые патриотические чувства.

Оказалось, что его славный народ с незапамятных времен находится в состоянии войны с соседями. Неизвестно, что явилось причиной столь длительной междоусобицы племен. То ли прапрадедушка сопредельного князя выкрал любимую наложницу у предка Чуломбо, то ли наоборот – его вассалы угнали стадо местных черных с белыми разводами свиней у земляков, живущих за недалекими холмами, однако вражда докатилась и до наших дней. Правда, последние примерно лет тридцать боевые действия были вялотекущими и не выходили за рамки словесных оскорблений и нечастого бития иссиня-черных физиономий встретившихся на одной тропе непримиримых сторон. Требовался весьма весомый прецедент, чтобы пробудить в сердце князька высокий патриотизм и подвигнуть его на развязывание агрессии. И он явился в виде пачки баксов и обещания повторения сей приятной процедуры по окончании войны. И в дремучие джунгли проникли хищными метастазами пороки современной цивилизации: стяжательство, коррупция, продажность власть предержащих. Дикари – они тоже люди.

Чуломбо за считанные минуты собрал свой народ и произнес пламенную речь по поводу грязных собак-соседей, их злостных милитаристских устремлений, тайных замыслов порабощения свободолюбивого народа и прочих, сопутствующих войне до победного конца аннексий и контрибуций, Босфоров и Дарданелл.

Народ эти слова воспринял с воодушевлением, особенно после того, как по кругу прошла бадейка с коричнево-зеленым отваром местных грибков вроде мухоморов. По окончании митинга воины-чуломбцы перешли к демонстрации боевой мощи и готовности к самопожертвованию. Они повтыкали в землю копья, устроив на вечевой полянке округлый частокол, и приступили к ритуальным пляскам. Воины не бегали, не скакали, не завывали под гулкий бой обтянутых жесткой кожей тамтамов, а только, упершись оцепенелыми взглядами в древки своих копий, чуть покачиваясь на месте,

всеми частями тела отвечали простому и монотонному, далеко разносящемуся по округе барабанному ритму. Гордый Чуломбо доложил гостям, что его доблестные воины исполняют магическую «кайангу», что означало в вольном переводе с местного «танец смерти». Это представление продолжалось несколько часов, пока длилось наркотическое действие пойла.

Несколько озадаченный Самсон, наблюдая за неистово бьющимися черными воинами, шепнул на ухо Вадиму: «Эк их колбасит-то! Прямо тяжелый рок – хэви метал какой-то!» Можно было смеяться над увиденным, но почему-то такого желания он не испытывал.

В памяти Вадима всплыли сумасшедшие глаза дикарей, одурманенных «мухоморовкой», их блестящие от пота черные скользкие тела, бьющиеся в агонизирующем ритме смерти. И сейчас перед ним, и совсем не в джунглях, а посредине русской равнины развертывалось аналогичное и потому еще более ужасное действо – «кайанга» идущего в последний бой когда-то неплохого всеволжского парня Лешки Свиридова, одурманенного не суррогатными грибами-галлюциногенами, а вполне «цивилизованной» кокой и своей жизнью изгоя, выбравшего путь дикаря и убийцы.

Глава 18

Прости, прощай...

Голоса за спиной возвестили о появлении группы быстрого реагирования в лице Макса и «быка»-водителя, возвращающихся с брандвахты. Камил, включая сознание, прекратил свой странный танец. Вадим, не выпуская его из виду, повернулся вполоборота и коротко глянул через плечо на приближающуюся компанию. Впереди выступал водитель, за ним шагал Самсон, которого Макс, нещадно матерясь, энергично подталкивал в спину «Глоком». Вадиму, встретившемуся глазами с Анатолием, на рекогносцировку и принятие решения хватило секунды.

Он негромко переливчато свистнул, вскинул вверх правую руку и дважды в различных комбинациях выбросил из сжатого кулака пальцы, отдавая подробный приказ на работу. Завершив эти манипуляции, Вадим резко развернулся к Камилу и принял боевую стойку. Ему не надо было контролировать, как выполняются распоряжения. Он был уверен, что сигналы приняты товарищами и будут точно исполнены.

Тончайший, едва слышимый звенящий просвист за спиной и отчаянно-короткий вскрик внятно доложили, что титановая стрелка арбалета, пущенная Доктором, – наконец настал и его черед, – поразила Макса, идущего за Самсоном, а два глухих удара, сопровождаемые оборвавшимся стоном и шумом падения тела, вывели из строя второго бодигарда.

Вадим скосил глаза на Иринку, сидевшую на скамейке у входа в гостиницу. Она копалась в своей бисерной сумочке, и, похоже, первые и очень неприятные для ребенка действия команды прошли мимо ее внимания.

«Послушная девочка, – похвалил про себя Ирину Вадим. – Но нужно ее срочно убирать, чтобы не травмировать психику».

Мимолетное отвлечение едва не стоило ему как минимум сломанных ребер. Камил, вероятно уловив движение его глаз, без какой-либо видимой подготовки с полуоборота резко и мощно выбросил вперед ногу и едва не впечатал ее в грудь Викинга. Уже в последний момент, когда ребристая подошва почти коснулась тела, Вадим сумел коротким стремительным рывком уйти с направления атаки и по касательной пропустить ногу Камила. Увернувшись, Викинг с трудом сохранил равновесие и поэтому организовать контратаку не сумел.

– Не зевай, мил дружок, – оскалившись, весело бросил ему Камил, успевший после неудавшегося выпада отскочить на пару шагов назад и встать в боевую стойку, ожидая ответной активности. Определив, что Викинг не спешит нападать, он, как и в прошлый раз на острове, провел легкую разминку: несколько раз качнулся в пояснице, подпружинивая ноги, и попрыгал на месте, меняя право– и левосторонние стойки.

– А твои ребята толковые: моих козлят на счет раз уложили. Молодцы! – похвалил Камил слаженные действия Самсона и Доктора.