Термит
Шрифт:
– Выключи это дерьмо нахрен. Ненавижу новости, - зло прошипел он бармену.
– А что включить?
– Что хочешь. Снафф муви или запись того, как твои клиенты ссут в туалете. Все лучше, чем эта дрянь.
Тощий бармен осклабился:
– Такого нет. Я тебе что-нибудь традиционное включу.
– Мне все равно.
"Враг общества... Да, я враг. Только не бандит, не убийца. Я нападаю лишь для того, чтобы спровоцировать и заставить защищаться. Потом ваше гребанное общество будет еще благодарно за то оружие,
Термит глотнул пива, жалея, что не заказал чего-нибудь покрепче. Он сжимал стеклянную кружку, борясь с огромным желанием швырнуть ее кому-нибудь в голову.
– Будут еще пожелания?
– с ухмылкой спросил его бармен, выключив новости и сунув в разъем телевизора флешку с фильмами.
– Водка есть у тебя?
– Дык как жеж.
Термит отодвинул пиво.
– Налей. Все лучше, чем эта моча.
Одним глотком опрокинул в себя рюмку, едва удержавшись, чтобы не выплюнуть: водка оказалась теплая и на диво мерзкая. Откашлялся.
– Повторить!
Несмотря на поганый вкус, зелье подействовало положительно. После пары рюмок нога перестала болеть, а в голове появился приятный туман. Термит замедлил темп выпивания и тупо уставился в телевизор.
На мониторе над стойкой бара шло японское порно. Девушки в блестящем латексе, с затуманенными болью и кокаином глазами, со снежно-белой кожей и алыми губами развлекали любителей бдсм на верхнем этаже небоскреба. Фильм был снят под широкоформатный экран, и в квадратном фигуры его участников оказались чуть вытянутыми, как на картинах наркомана и тифозника Модильяни.
Отделившаяся от всех парочка трахалась на подоконнике, на фоне подернутых дымкой высоток Токио. Дождь безуспешно пытался растворить город в дрожащем небытии и льнул потоками к стеклу, за которым двое корчились в наслаждении. Камера прижалась к окну, показав далекую улицу внизу. Разноцветными пятнами сновали автомобили, прямо напротив небоскреба виднелся рой ярких точек-зонтиков. Изображение приблизилось. Оно стало размытым и дрожащим, но в светлых пятнах можно было распознать запрокинутые лица, а в прижатых к ним темных - бинокли.
Термит расхохотался, глядя на это абсурдно-пошлое видео.
Изображение отъехало назад, к двум совокупляющимся фигурам. Теперь толпа казалась лишь россыпью разноцветных мазков на сером холсте, но участники и предполагаемые зрители знали, что она есть. И каждая из этих точек скрывает за собой создание, жаждущее узреть твои пороки, рассмотреть хорошенько всю мерзость, которую доселе ты старательно скрывал.
Мужчина, по сюжету - якудза-извращенец, прижался лбом к стеклу, пока женщина ласкала его. В его глазах было больше тумана и смога, чем над Токио. Он смотрел на столпившихся внизу людей и размеренно, механически двигал бедрами.
– Кончай на этих придурков, - посоветовал ему Термит.
Якудза вцепился
На стекло, за которым пестрой мозаикой застыла толпа зевак выплеснулась сперма.
– Браво!
– Тебе нравится? Урод трахнутый. Ты извращенец, да?
– издевательски сказал один из поддатых клиентов, подходя нетвердым шагом к стойке бара.
– Да пошел ты!..
Термит обернулся, рыча витиеватую матерную тираду, и с размаху ударил умника кулаком в лицо. Удар вышел смазанным и несильным, но на душе сразу полегчало.
19. Лезвие
Служащие "Илюжнс Инкорпорейтед", как внезапно обнаружил Термит, обожали мерзкие истории. Даже под действием драйверов они не переставали обсуждать вчерашний взрыв бомбы и строить гипотезы насчет дальнейших действий Охотника. Термит впервые за много месяцев постарался полностью сконцентрироваться на работе. Увы, это привело лишь к тому, что импульс "заклинило", и пришлось шесть раз наблюдать за неспешным закатом.
Но окончательно день испортило короткое сообщение на телефон: в скриптории "Войда" требовался тестер.
Впервые в жизни Термиту было страшно ехать в лифте. Он смотрел на мертвое табло, где не высвечивались номера этажей, и почти физически ощущал пустоту под ногами. Стены шахты давили.
"Это все из-за дурацкого импульса Нингена. Эта дрянь осталась в подсознании, но ничего. Наверное, сегодня вколят что-нибудь еще похлеще. И клин клином выбьется".
Пошатываясь, он вышел в коридор.
"Сейчас я должен бы пасть ниц и расцеловать пол... и проблеваться".
В скриптории было темно, только светился экран компьютера, перед которым сгорбился Нинген.
– Привет, - сказал Термит.
– Угу, - не оборачиваясь, буркнул скриптор.
– Подожди пока, кофе попей.
– И где у вас тут буфет?
Нинген презрительно фыркнул и резко развернулся на стуле. Коротко хохотнул:
– Хе! Что у тебя с рожей?
– Подрался в баре.
– Ну ты даешь! А я в твоем досье прочитал, что ты универ закончил, думал - интеллигентный человек. Ну и рожа!
– Ничего, заживет. Зато я ему пару зубов выбил, - мрачно улыбнулся Термит.
Он машинально коснулся рукой рассеченной брови. Левый глаз заплыл, на скуле красовалась ссадина. Самое забавное, что сам Термит не помнил, когда получил эти раны. Запомнился лишь жаркий всплеск ярости и боль в ноге, когда он торопливо поднимался по лестнице бара, торопясь сбежать до прихода полиции.
– Катька!
– проорал скриптор.
– Иди сюда.
Девушка выглянула из подсобки, где стоял "гроб". На ней были фосфоресцирующие серьги, что выглядело жутковато в темном скриптории: словно появился призрак.