Термит
Шрифт:
Термит выпрямился, глядя в уставленное на него дуло. Волосы Анны черными лентами развевались на ветру, за ее спиной река гнала серые волны.
"Я знал... Знал, что она захочет убить меня сама в расплату за всю боль и ложь. Потому и рассчитывал на ее помощь в побеге после казни".
Он отступил, натолкнулся на мотоцикл и остановился.
"Выходит, я лишь сменил одну казнь на другую".
Его сковал холод и смутное предчувствие вечности. Пустой темной вечности, имя которой - небытие.
На том берегу светофоры зажглись зеленым, и в серой дымке вереница тусклых огней поплыла по набережной. Там какие-то люди сидели в теплых салонах автомобилей, смеялись и ругались, предвкушали тихий вечер у телевизора или бурную веселую ночь.
"Она наверняка все еще любит меня. Нужно воспользоваться этим. Сказать ей, что мы еще можем..."
Слова вырвались из горла тяжело, как железные птицы:
– Стреляй, Анна. У тебя мало времени. Я вышел из тюрьмы только потому, что они позволили мне уйти. Феды и "Войд". Они тоже хотят меня пристрелить, а тебе не нужны конкуренты.
Ее плечи дернулись. Дуло мотнулось в сторону.
– Ты никогда не поймешь, насколько я тебя ненавижу. Но черт с тобой... живи. Я не хочу становиться убийцей и знаю, что ты манипулировал мной просто потому, что такова твоя природа. Все произошло так, как и должно было произойти. Держи!
Анна бросила ему небольшой предмет. Термит поймал: это оказалась небесно-голубая пачка сигарет "Гозай".
– Это твой шанс на спасение. Возьми и мотоцикл, он старый, но денек еще прослужит.
Она хотела еще что-то добавить, но лишь махнула рукой с пистолетом, отвернулась и пошла прочь. Сизый туман принял женщину в свои объятия. Черная фигура в сером мареве, чужая, далекая.
Термит неловко двигаясь, залез на мотоцикл. Руки и ноги одеревенели от холода.
"Теперь я мог бы подсказать Нингену, как улучшить его адский импульс. Ледяная тишина, обездвиженное тело..."
Непослушными пальцами он открыл небесно-голубую пачку, но там оказались не сигареты, а мобильный телефон.
– Вот как.
Судя по загруженным программам, звонок перенаправлялся так, чтобы местоположение адресата нельзя было вычислить. В памяти оказался лишь один номер. Термит нажал кнопку вызова.
– Ага, Охотник!
– отозвались на том конце после пары гудков.
– Вы на свободе?
Голос был мягким, с явным акцентом.
– Да.
– Мы могли бы вам помочь. Добирайтесь до супермаркета на улице Дикой, это рядом с Петлей.
– Я знаю.
– Там вас будет ждать машина.
– Кто вы?
Собеседник тихо засмеялся:
– Зовите меня - мистер Чжоу.
"Китайские триады, которым я нечаянно помог с транзитом оружия во время беспорядков?"
–
– Удачи.
Термит сунул телефон в карман джинсов. Потер друг о друга холодные ладони.
"Синдикат и федералы скоро найдут меня. Отследят по показаниям камер на улицах".
Он завел мотор. Фара мотоцикла зажглась, свет пронзил липкие клочья тумана. Дорожка бликов побежала по реке.
– Я не собираюсь проигрывать, ублюдки, - прошипел Термит.
Сотрясаясь и грохоча, мотоцикл помчался по набережной. Черный дым тянулся следом, пожирая серую хмарь.
На аллее колеса завязли в слое черной полусгнившей листвы. Пустые высотки пялились разбитыми окнами на упавший мотоцикл. Человек в клетчатой рубашке равнодушно оставил свой транспорт и побрел по заброшенной улице. Ботинки увязали в месиве. Каждая осень добавляла слой золотых и алых листьев, каждая зима превращала их в черную почти однородную массу.
Над выбитыми дверьми многоэтажки слабо мерцало серебряное граффити.
– Грасса-Грасса, - прошептал человек.
Он растер замерзшие ладони и шагнул в мрачное жерло входа. Лестница не освещалась, но он поднимался почти бегом, перепрыгивая недостающие ступени.
В комнату на одиннадцатом этаже он вошел задыхаясь и держась за бок.
На закопченных стенах уже успели выцарапать новые ругательства, у стены выстроились в ряд пивные бутылки. У окна, где рекламная вывеска по прежнему расцвечивала осколки стекла, стоял мужчина в сером пальто. Револьвер в его руке был направлен на вошедшего.
– Только не говори, что и ты хочешь меня пристрелить!
– А чего ты ожидал, чаепития с печеньем? После всего, что ты сделал?
Вошедший рассмеялся:
– Рад тебя видеть, Мордред.
– И я тебя, Охотник.
– Охотник умер сегодня. Ему вкололи добрую дозу забвения.
Котов-Мордред устало вздохнул:
– Ну почему ты все это сделал, Термит? Почему ты?
Термит пожал плечами:
– Потому что мог. Ты ведь тоже играл в хакера для чего? Интереса ради. И потому, что это у тебя хорошо получалось.
– На самом деле я невесть какой хакер. Я использовал усовершенствованные чужие программы для взлома.
– Как и я... Я не создавал принципиально новые импульсы и матрицы. Просто скомбинировал известные скрипты. Эта идея пришла мне в голову случайно, и я решил воспользоваться ей, пока могу. Прогресс нельзя остановить, рано или поздно до этого еще кто-то додумался бы. Но если стать первым, можно некоторое время снимать сливки.
– Это ведь мерзко, Термит. Вживить человеку кусок чужого сознания, заставить не только действовать, но думать, чувствовать то, что тебе нужно. Это хуже, чем изнасилование.