Тернистая дорога к звездам
Шрифт:
— Нет, конечно, не против, — ответил он.
— Внимательно слушаю…
— Я бы хотел извиниться за того полковника…
— Не стоит, генерал, мы не дети и я все понимаю, — перебил его Граф, — чего вы хотите?
— Мы бы хотели, Роман Сергеевич, чтобы вы вернулись в науку. Естественно не на тех условиях, о которых говорил полковник в Санкт-Петербурге.
— Что ж… прямо, честно и недвусмысленно. Вы не торопитесь, Иван Арнольдович?
— Нет, если есть необходимость — могу подождать. У вас гости, я понимаю.
Граф ничего не ответил на это, стараясь понять — что за человек этот прибывший генерал. Внешне
— Как я понимаю, беседа наша должна быть содержательной, деловой и без недомолвок. Вначале я бы хотел поговорить несколько на отвлеченные темы. Они дадут возможность лучше понять друг друга и в целом оценить весь разговор более продуктивно. Во второй части беседы уже перейти к тактике. Ваша стратегия, генерал, как я понял, уже высказана.
— В целом — да, — ответил он.
— Вы наверняка не ужинали, Иван Арнольдович, я сейчас скажу, чтобы нам чего-нибудь принесли. Выпьем по рюмочке коньяка — это придаст перца в наш разговор.
— Неудобно, Роман Сергеевич, — честно ответил генерал, — перца в разговор… его мы уже получили.
— Неудобно носить брюки прорехой назад или вы в обиде на интернет?
— Нет, не в обиде. Было смешно и больно. Врезали вы нам по самые помидоры, Роман Сергеевич. Прокуратура смеется, но требует объяснений и снова смеется.
— Что поделать… как-то надо было защищаться, — пояснил Граф.
Он ушел в дом и сразу вернулся. Через минуту Катя принесла поднос. Поставила на стол коньяк, порезанный и посоленный лимон, два шампура с шашлыками. Роман плеснул в бокалы коньяк, приподнял свой, словно приветствуя, и отпил немного. Начал разговор:
— Как бы вы, генерал, отнеслись к человеку, предложившему превратить, например, вот это дерево в рыбу? — спросил Граф.
— Если бы вопрос исходил не от вас, Роман Сергеевич, то однозначно бы посчитал того человека ненормальным. Полагаю, что подтекст заключается в том, во что сложно поверить изначально.
— А если бы вам предложили слетать на Марс?
— Это уже не столь фантастично. Наверно бы согласился, но, естественно, задал кучу вопросов, — ответил генерал.
— Мне нравится, как вы мыслите, Иван Арнольдович. Вроде бы честно, но в тоже время напряженно, с оглядкой на меня. Вернее, не совсем на меня, а на результат нашей беседы, который вы обязаны доложить руководству. Но все естественно. Понимаете, генерал… наука — это дама и еще какая… Она может ножкой взбрыкнуть, может отдаться или прогнать, пококетничать — вроде бы поймал уже, а она улизнула. Это дама, которая даст обещание и не выполнит его, может ничего не говорить, но сделать многое. И вредная она, и жить без нее нельзя. Вроде бы эта женщина меня любит и отдается… Но это же баба, что ей в голову взбредет в будущем? Но одно ясно — не будешь ее холить и ублажать: ничего не получишь.
Ваше руководство, генерал, поручило вам вернуть меня в физику и конкретно в плазмонику, чтобы завершить начатые мной же работы. Цель их проста — практическое создание молекулярного компьютера. Эта такая маленькая штуковина с объемом информации и быстродействием, которая в сотни тысяч раз превосходит любой из имеющихся компьютеров в мире. Да, я понимаю, что засекреченные работы вы дали на доработку другим ученым, которые, как получилось, ни бельмеса, извините, в них не поняли. И вы предположили,
Роман налил снова немного коньяка себе и генералу, выпил. Продолжил:
— Молекулярный компьютер, как я уже сказал — вчерашний день. Над чем можно поработать в ближайшее время? Например, над созданием суперлинз. Ими можно сжечь чего-нибудь на громадном расстоянии от источника луча. Или наоборот заглянуть в космические дали, куда еще никто не заглядывал. Можно создать накидку из метаматериала и накрыть ею танк, самолет, корабль, любой предмет. Он исчезнет. Вы сможете его потрогать, но даже через лупу не разглядите. Можно создать электромагнитную пушку. Выстрелил из нее и взлетел на воздух корабль противника через двести или тысячу километров. Главное — от нее защиты нет. Корабль будет тоненьким стеклышком против летящего булыжника. Это так… несколько примеров. Хочу обратить внимание, генерал, что это не обращение дерева в рыбу, это реальность, требующая доводки капризной девки по имени Наука.
Теперь мои условия, генерал, — продолжил Граф, — ни в какой из ваших закрытых НИИ я работать не пойду и не поеду. Если есть что-то подобное в этом городе — ради Бога или новое стройте. Кадры я подберу себе сам, а вы обеспечите переезд, уговоры и прочее. Я живу здесь, в этом доме и никаких ваших охранников видеть не желаю. Если надо — пусть где-нибудь в лесу прячутся, я в охранных вопросах не разбираюсь, но, как вы уже поняли, себя защитить могу. Это основное, доработка деталей возможна. С вами лично, Иван Арнольдович, мы уже вряд ли встретимся в качестве договаривающихся сторон. Если руководство пожелает — пусть приезжает сюда. Хоть ваш директор, хоть министр обороны, хоть черт с рогами. К Первому съезжу, если понадобится. Это все, Иван Арнольдович. Извините, но у меня дома гости еще. Это вам.
— Что это? — спросил генерал.
— Флэшка. Запись нашей беседы. Так вам легче будет отчитаться о результатах беседы, а руководству принять решение. Всего доброго, генерал.
Граф проводил гостя до ворот, пожал руку и вернулся назад. Теперь оставалось ждать решения из Москвы. Круто? Нормально. Хотят многое иметь — пусть не посылают на разговор тупоголовых полковников с высокопоставленными папами. А то и наказать-то таких невозможно, оказывается.
Он решил просчитать действия конторы и время получения ответа. То, что ответ будет положительным, не сомневался ни на секунду.
Завтра генерал улетит в Москву, доложит директору. Тот станет бесноваться неделю, не меньше. Как же — из-за этого чертова Графа пришлось уволить из органов собственного сынка… И он еще хочет сделать из меня шестерку, чтобы я к нему в Тмутаракань на поклон летал. Если бы не интерес Первого — вообще бы сгноил этого Графа… следов бы даже не осталось.
Потом он поедет к министру обороны, изложит все в нужном свете. Тот тоже повозмущается дня три после директорской аранжировки. Потом поедут на доклад к Первому. Он, как считал Граф, основное решение уже принял, но посоветуется с финансистами, выслушает мнение ученых и даст команду ехать в эту самую Тмутаракань. Значит, появятся у меня здесь директор с министром через четырнадцать дней, решил Граф.