Терновая Лилия
Шрифт:
Она меня приютила, а я, получается, ей одни проблемы приношу. Как бы и до нее маги не добрались. Чисто из вредности.
— Ну, рассказывай, — подбодрила меня она. — Как так получилось, что ты полезла спасать Софи от магов? Я ведь не дура, понимаю, что из-за этой глупышки никто драться бы не стал, она бы всех осчастливила по очереди с большим удовольствием. А вот ты у нас со странностями.
— Да, я сама себе удивляюсь иногда, — призналась я, все еще глядя в огонь. — И вы правы, я полезла за нее заступаться. Нас арестовали и только чудом выпустили. Верховный
Клеменс побледнела, сравнявшись цветом со своей рубашкой.
— Верховный маг? Вы наткнулись на самого де Бельгарда? — едва слышно пробормотала она. Я помотала головой.
— Его ученики наткнулись на Софи. А он нас вытащил из жандармерии.
Откинувшись на спинку стула, хозяйка замахала себе в лицо подолом передника.
— Уморишь ты меня, — пропыхтела она, отойдя немного от новостей. Я виновато потупилась в чашку и отпила еще отвара, пока тот не остыл. Меня все еще знобило, и тепло, прокатывающееся по горлу, было совершенно не лишним.
— Скажите, а маги владеют внушением? — мне все еще не верилось, что человека можно вот так запросто заставить выложить все свои мысли. Под выпивкой или наркотиком каким — еще понимаю, но я ничего не пила и не ела с завтрака, тем более в компании Верховного. — Я там, кажется, наговорила… всякого.
— Да что они только не могут, — отмахнулась Клеменс. — И думы все потаенные вытаскивают, и ложь чуют, и дождик могут вызвать с градом, и убить молнией. Только все от силы зависит. Верховный — он самый одаренный, другого такого ни в одном королевстве нету. Ты не смотри, что молодой он, такую должность при короле за знакомства не дают.
Она говорила с такой гордостью, будто достоинства де Бельгарда — ее личная заслуга, плод давней садовой селекции. Ну, патриотизм, наверное, в какой-то степени — у нас маги самые магические, завидуйте все.
Поджав ноги и уткнувшись подбородком в колени, я прихлебывала горячий отвар и думала.
Маг рассуждал о «каких-то там цветочницах», противопоставляя их даже простым горожанкам, будто мы не цветами торговали, а телом. Презренное племя, никому не нужное. Странно, вообще-то. Девочки из кожи вон лезут, целыми днями на ногах, в любую погоду, неужели они не заслуживают немного уважения? Тем более, кажется, торговля — дело вполне пристойное. Не для благородных, конечно: им презренный металл считать зазорно, они только тратить должны уметь и распоряжаться. Но уж точно купцы по положению стоят выше простых ремесленников.
— Я не понимаю, почему девочки вообще торгуют на улице. Неужели мы не можем все скинуться и открыть лавку? Хоть бы и здесь? Помещение подходящее, распахнуть пошире ворота… — натолкнувшись на серьезный, испытующий взгляд Клеменс, я резко закрыла рот, но было уже поздно.
— Откуда ты, что не знаешь элементарных вещей? — строго поинтересовалась она. Я пожала под одеялами плечами — ответить мне было нечего. — Совсем, наверное, глухая деревня была. Или отдаленное поместье.
Да, учитывая, что я по легенде горничная —
— Чтобы открыть лавку, ее нужно сначала зарегистрировать в реестре торговых пунктов, — загибая пальцы, деловито начала перечислять бюрократические шаги Клеменс. Кажется, я наступила, того не зная, на больную мозоль. Этот вопрос женщиной явно был изучен вдоль и поперёк. — Для того, чтобы заявление приняли, у тебя должна быть рекомендация от твоей гильдии. А у нас ее нет.
— От гильдии торговцев? — звучало знакомо. Что-то я о подобных организациях слышала. — Ну так нужно попросить и все. Пусть дадут ту рекомендацию. Или дорого очень?
Клеменс, не скрываясь, фыркнула, потом не выдержала и расхохоталась.
— Ты такая наивная, милая. Кто же нас возьмёт в гильдию?
— Так мы в ней не состоим? А как тогда торгуем? — удивилась я. Хозяйка пожала плечами.
— Да так же, как девицы в веселых домах — телом. Все знают, чем они зарабатывают, а поди докажи. Так и с цветочницами. А в гильдию нас не берут, потому что товар несерьезный и заработать с него так, чтобы приносить главе существенный доход, мы не можем. Один взнос за вступление — пять ливров. Мы не потянем, даже если все вместе скинемся.
— Так можно в другие гильдии вступить. Ремесленников, например. Или земледельцев, — предлагала я варианты, и на каждый хозяйка с сожалением качала головой. Пытались, пробовали, стучались в закрытые двери. С нынешней системы продаж цветов доход и правда невелик — пока довозят до города, пока рассортируют, пока завернут бутоньерки, да и раскупают далеко не все, а девочкам еще их долю выделить — самой Клеменс вряд ли достаётся много барыша.
— А за открытие гильдии какой взнос? — я подобралась на стуле, даже ноги спустила на пол, не замечая леденящего ступни холода камней.
— В каком смысле? — удивилась хозяйка. Ей такой вариант, похоже, и в голову не приходил.
— Если мы откроем гильдию цветочниц. Отдельную, свою. Во что это нам обойдется? — терпеливо повторила я. Тему такую, конечно, на ночь глядя в полупростуженном состоянии обсуждать не стоит, но уж очень я загорелась идеей. В частности, очень хотелось утереть нос неким магам, которые цветочниц и за людей-то не считают.
— Не знаю, — растерянно пробормотала хозяйка. — Новые гильдии давно не открывались. Надо уточнить.
— Вы уточните, — ласковой крокодилицей улыбнулась я. — Очень уж любопытно.
Мысленно я уже потирала руки. Если гильдии давно не открывали, то и взнос, скорее всего, не менялся. Надеюсь, он не совсем уж неподъемный. Даже в таком случае, если объединить усилия всех цветочниц, — а по Ровенсу, не говоря уже обо всей остальной стране, их разбросано немало, и если они все скинутся по одному су, насобираем несколько ливров минимум — то создать собственную гильдию становится не такой уж утопичной задачей.