Терновая обитель
Шрифт:
Я перевела дух и сказала нетвердым голосом:
– Ничего, со мной все в порядке. Кристофер Джон, где Вильям? Он вернется домой к ланчу?
– Нет, мне нужно было съездить в Сэйнт-Торн, и я оставил его на ферме у Йеландов. А в чем дело?
– Ты получал сегодня утром коробку ирисок?
Он удивленно взглянул на меня:
– Да. А откуда ты знаешь? И почему об этом спрашиваешь? Что в них особенного? – И через секунду: – О Боже. Агнес?
– Да. Ты говорил, то есть Вильям говорил, что ты никогда не ешь сладкого, и я подумала, что ты отдал
– Нет. Я отдал их Эдди Мэйсону. Он пасет овец в Блэк Коксе и все время жует конфеты, когда только может их достать. Ради Бога, что в них?
Остатки женской солидарности удержали меня от подробного рассказа. Я решила не раскрывать перед ним козни своего врага, который хотел заполучить его любой ценой, да так и не смог. (И уже никогда не сможет.) Кроме того, несмотря на свой последний отчаянный шаг, Агнес все же не была мне настоящим врагом. Стоя на дороге в объятиях Кристофера Джона, я наконец увидела все в смешном свете.
– Над чем ты так смеешься? Минуту назад мне показалось, что ты готова заплакать.
– Ничего особенного. Я счастлива. Что ты говоришь?
– Говорю, что люблю тебя. Но что такого опасного... и смешного в этих конфетах?
– Не знаю. Но что-то в них есть, она сама мне сказала. Агнес была здесь, и у нас вышла довольно глупая сцена, а потом она бросилась к велосипеду и помчалась к тебе «смотреть, как действует снадобье». Я хотела предупредить вас с Вильямом, потому что не доверяю ее рецептам, и вот что я обнаружила. – Я махнула рукой в сторону валяющегося на дороге велосипеда.
– Да, вижу. Это она сделала, да? Это уже не смешно. Садись-ка быстрей в машину, поехали в Боскобель.
Сзади кто-то яростно засигналил. Мы невольно отпрянули друг от друга. Кристофер Джон оставил машину прямо посреди дороги, мотор еще работал. За ней, сигналя что было сил, стояло такси из Сэйнт-Торна.
Мистер Ханнакер, широко улыбаясь, выглянул в окно.
– Извини, парень, что испортил тебе все удовольствие, но у меня заказ, за который мне платят деньги... А, это вы, мисс! Очень приятно снова вас видеть.
– Здравствуйте, – слабым голосом ответила я.
– Хорошо устроились? Как идет знакомство с местным населением? – Он говорил серьезным голосом, но я не вьщержала и рассмеялась.
– Как видите, неплохо. А вы еще боялись, что мне будет одиноко.
Водитель ухмыльнулся еще шире.
– Ну что ж, мисс. Поздравляю. До свидания.
Кристофер Джон убрал машину с середины дороги, такси протиснулось дальше, дважды просигналило «спасибо» и исчезло за поворотом. Я спрятала велосипед за воротами и вскочила в машину. Мы ехали быстро, в столбе пыли, поднятом такси.
Проехали дом Агнес, потом поворот, еще один поворот, а дальше шла прямая и совершенно пустая дорога. Мы понеслись на полной скорости.
– Ее нигде не видно, – сказал Кристофер Джон.
– Агнес свернула на лесную дорогу, она немного короче. Как ты думаешь, она попадет в Боскобель раньше нас?
– По той дороге? Никаких шансов. А
– Можно, наверное, и не спешить. Я просто волнуюсь за Вильяма. Если мистер Мэйсон дал ему этих конфет...
Кристофер Джон вдавил педаль газа в пол. Через несколько секунд он задумчиво сказал:
– А ведь коробка была адресована мне. Она не сказала почему? И никакого намека на то, что в конфетах?
– Нет. – По крайней мере, ответ на последний вопрос был правдивым. – Но она... кажется, она снова экспериментирует со своей дурацкой черной магией и делает при этом ошибки. Ты это знаешь, ты сам мне рассказывал. И еще. Однажды она опробовала свои магические зелья и на мне, и из того, что она сейчас сказала, я поняла, что она не была уверена в результате. Агнес считает, что конфеты безвредны, но ведь Вильям – ребенок, и то, что безвредно для взрослого, может оказаться опасным для него.
– Да. Смотри, мы почти приехали.
Машина резко повернула и быстро поехала по боковой дороге, вьющейся между изгородей, и наконец выбралась на прямую дорогу, ведущую прямо к букам и березам Боскобеля. Въехав на вершину холма, мы увидели Агнес. Она неслась с сумасшедшей скоростью по дороге, ведущей от каменоломни к ферме. Лицо ее раскраснелось, юбка вздымалась сзади, как колокол. Она что было сил крутила педали, низко наклонясь к рулю. Увидев ее, я чуть не рассмеялась снова – из зловещей колдуньи Агнес превратилась в комедийный персонаж. Хорошо, что ее внимание было поглощено внезапным препятствием, возникшим на ее пути, и она не видела Кристофера Джона.
Все сто шестьдесят четыре овцы Йеландов запрудили дорогу и бессмысленно толкались, блеяли, порываясь идти сразу во все стороны. Они в мгновение ока окружили велосипед. Длинная шерсть одной из овец запуталась в педали, овца дернулась и принялась жалобно блеять. Ей вторило все стадо. Вокруг овец бегали два колли, не давая им разбрестись окончательно.
Агнес что-то кричала, но ее голос тонул в общем шуме. Наверное, только землетрясение могло перекрыть этот душераздирающий овечий концерт. Но она обращалась не к нам. Широкоплечий, высокий, стоящий по пояс в овцах мужчина с посохом, не отрываясь, смотрел на Агнес, будто видел ее в первый раз. Он жевал. Агнес уронила велосипед, который тут же исчез под живым потоком овец. Эдди Мэйсон отбросил посох и решительным шагом двинулся к Агнес.
– О Боже, – дрожащим голосом сказала я. – Сработало. В самом деле сработало! А ведь она тоже их ела!
– Что? – повернулся ко мне Кристофер Джон. – Что ты сказала? Я ничего не слышу в этом шуме.
Я улыбнулась. Он наклонился ко мне. Солнце сияло в его волосах, в которых уже начала пробиваться седина. В уголках глаз появились морщинки, и эти маленькие ямочки под скулами... я никогда не видела никого, кто бы... никогда не чувствовала... Кроме него, мне не нужен никто на свете...
– Ничего, – сказала я. – Кажется, я ошиблась насчет этих конфет. Они совершенно безвредны.