Терновая ведьма. Исгерд
Шрифт:
«Интересно, можно ли повеситься в бесплотной фейланской петле? Или она душит лишь смертельным ужасом?» — праздно любопытствуя, приморский королевич попробовал заарканить самого себя и ничего не почувствовал. Похоже, подобные чудеса ему были неподвластны.
— И-ить, — взвизгнули ржавые дверные петли, будто подтрунивая над его бестолковыми попытками. Осторожная череда шагов на фоне этого скрипа была почти неуловима.
Но все же Лютинг расслышал ее, главным образом потому, что знал приближающуюся поступь с точностью до движения.
Сердце Таальвена успело кувыркнуться дюжину раз, прежде чем терновая колдунья во плоти предстала перед решетчатым входом в его темницу, сняла капюшон. Усталые, словно вылинявшие глаза с опаской вгляделись в затхлую темень. Вне всяких сомнений, ведьма больше не властвовала над Изольдой: от кипучей мощи не осталось следа, все впитала затвердевшая ветряная смола. Стало быть, авантюра верховного удалась.
— Изольда! — Ноги сами понесли навстречу.
Вздрогнув от возгласа в тишине, принцесса замешкалась, но быстро взяла себя в руки. Совестно пятиться от закованного в железо узника.
— Лютинг… — Бледное лицо не выражало и половины разрозненных переживаний, которые считывал фейлан, — пульсирующий сгусток по ту сторону прутьев.
Движимый порывом, он потянулся к ней — сквозь стены и собственное тело, но колдунья, наловчившаяся различать охотничьи манипуляции, взвилась от такого самоуправства.
— Не смей читать мои мысли! — Стан ее напружинился.
— Я не…
— Ты копошишься у меня в голове!
Ослабляя связь между ними, насколько возможно, приморский принц поднял ладони кверху.
— Это происходит само по себе.
— Неужели? — Принцесса окатила пленника презрением. — Еще посетуй на негодяйку-судьбу!
— Клянусь, Изольда, я не знал, что обладаю даром, и не рад ему… — Чтобы смягчить ее негодование, Таальвен бы согласился на любую пытку — даже носить до скончания жизни волчью шкуру. — Если бы только меня посвятили в суть происходящего раньше…
— Что тогда? Ты забыл бы обо мне, оставил в покое? Как и у тьер-на-вьёр, в оправданиях у тебя одни фантазии. — Принцесса не пожелала внимать его заверениям. — Докажи свои слова, тогда и потолкуем.
Не в силах скрыться от чужой горечи, першившей в горле, Таальвен прислонился к холодному мокрому камню.
— Но я не могу отменить сверившееся…
— Зато способен меня отпустить! Мастер Кетиль убеждал, что подобное по плечу любому фейлану.
В полусвете подземной тюрьмы сложно было разобрать, воодушевлен ли королевич таким раскладом.
— Дай зарок, — потребовала принцесса, переминаясь с ноги на ногу, — что положишь конец нынешней охоте по первому моему повелению!
— Я не знаю, как это сделать, — отголоском донеслось в ответ.
— Научись.
Тяжелая
— Прежде чем ты выйдешь отсюда, я хочу услышать кое-что еще: сознайся в своих прегрешениях, Таальвен Валишер. В том, что оплел путами мою душу и бесправно лишил покоя…
— Принцесса… — Плечи его опустились обезоруженно.
Но Изольда, терзая искусанные губы, бешено выкрикнула:
— Говори, иначе оставлю под замком!
— Я виноват, — выдохнул королевич, глядя ей в глаза.
— В кошмарных снах и байках о предназначении, заморочивших мне голову!
— Да.
— А еще в приказах, принуждавших меня угождать тебе! В наглости, подстрекавшей к женитьбе, в том, что вцепился в мое имя в избе приморской ведуньи!
Запрещая себе прикасаться к ее скрюченным пальцам в квадратах решеток, Лютинг Мак Тир молча кивал, наперед принимая каждый придуманный Изольдой грех. Пусть некоторые из них были смехотворны, беспочвенны, он повторит их без запинки.
— В том, что охотился, брал тебя в жены, — моя вина… и даже в неведении своем я всецело повинен…
От избытка чувств колени принцессы подгибались. Но прекратить жадно ловить каждый звук было выше ее сил. Наконец мнимые и настоящие упреки в адрес Таальвена иссякли. И, устыдившись собственного временного помешательства, терновая колдунья наугад ткнула ключом в замочную скважину.
Но то ли металл безнадежно заржавел, то ли ослабевшие пальцы не могли справиться с фигурным ушком, только все попытки были тщетны. Чтобы положить им конец, Лютинг предложил как можно мягче:
— Давай мне.
Вопреки смертельным обидам голос этот притягивал. Довериться ему, вложить в протянутую ладонь не только ключ, но и свою исчерканную шинами руку, аукалось из глубины души Изольды. И чем внимательнее она прислушивалась, тем сильнее влекло спрятаться у Таальвена за спиной. Но ведь источник несправедливости — он сам! Чтобы избавиться от наваждения, принцессе пришлось хорошенько встряхнуться и ущипнуть себя под плащом.
Слава праветрам, занятый замком приморский королевич ничего не заметил. Старинный механизм под его нажимом щелкнул неохотно, и дверца клетушки отъехала.
— Теперь кандалы… — Принцесса посторонилась, выпуская пленника. Под тусклым прицелом лучей из соседних камер он заморгал, подслеповато сощурился.
Лишь сейчас Изольда заметила, как изможден Лютинг Мак Тир. Менее чем за неделю черты его лица сделались совсем звериными, ожесточились от болезненной худобы. Седины в волосах прибавилось, оковы оставили на запястьях красные полосы. И только глаза сияли ярче прежнего.
— Кажется, этот. — Отыскав в связке еще один ключ поменьше, принцесса вставила его в расщелину между двумя стальными браслетами, соединенными перемычкой. На сей раз пружина сдалась без боя.