Терновый орден. Сердца шести
Шрифт:
— Хорошо, — кивнул Малвер. — Начну, пожалуй, я. Только сильно не бейте. С философией я знаком, а вот стихи не сочинял ни разу в жизни.
Обе стороны оживились. Побоище внезапно превратилось в подобие конкурса талантов, что внесло некое разнообразие. Малвер подошел к северному краю маленькой полянки, где и оказались все действующие лица. Там было небольшое возвышение, на которое и встал нарсилх, после чего начал:
Что жизни нашей нить?
В чем сокровенный смысл бытия?
Как
Прощать обиды, злобы не тая?
Мудрец иной советы раздаёт.
Никто, увы, не скажет правды всей,
Ведь каждый смотрит со своих забот,
Не ведая, что на душе твоей.
Малвер то повышал голос, то говорил почти что шепотом. Он говорил искренне о том, насколько нелепо принимать свою правду за мировую истину. О том, что каждый должен сам решить для себя, что ему нужно, что не будет тяготить его совесть и не лежать грузом на его сердце. Его слушали внимательно все. Кое-кто из приверженцев даже смахнул слезу на одной из строф нарсилха. Когда Малвер закончил, ему аплодировали все. Кроме мрачного Горика, конечно.
— Я не склонен к сентиментальности. Но, право слово, последнее четверостишие даже за душу взяло. — Соул кивнул своим мыслям и объявил: — Я следующий.
Некромант под удивлёнными взглядами команды Лиина занял место Малвера и, коротко прокашлявшись, начал:
Прошлого тяжесть и лёгкость грехов?
Сладость и слабость славы.
Сделан выбор таков.
Души отрава,
Оков.
Сладостный запах жуткой работы.
Только науки один интерес.
Не хватало заботы.
Только прогресс,
Чистоты.
Стиль некроманта был довольно необычен, хотя и кривоват, словно он строил свои стихи «ёлочкой». Но куда интересней был смысл. Словно сейчас Соул рассказывал свою жизнь, не прямо, но намёками. Жуткими намёками, от которых мурашки бежали по телу.
В конце выступления некроманта ему аплодировали. Тихо, неуверенно, но вовсе не из-за того, что он не оставил впечатления. Напротив, оставил такое, что перед ним молча расступились свои же подчиненные.
— Это было необычно, но сильно. — Глусеор тихо вздохнул. — Этот Соул отнюдь не так плох, как пытается казаться.
— Давай, не будем его оправдывать? Он враг, и этим всё сказано, — заметил Лиин.
— Я следующий. — Полувеликан ничего не ответил и направился к освободившемуся месту.
Выступление Глусеора немного оживило публику после философских размышлений Малвера и мрачных стихов Соула.
В юном месяце зелсолна,
В старом парке тает лёд!
К новой жизни устремимся!
Начинаем наш полёт!
Много в детстве мы мечтали!
Сделать многое могли!
Словно ветер! Мы к свободе!
Устремимся от земли!
Словно
Устремимся от земли!
— Классический стиль никогда не устаревает, — тепло улыбнулся Малвер, когда выступление Глусеора закончилось, и он словил продолжительные овации.
— Теперь я! Я! Я! Я! — Гинси подпрыгивала от возбуждения, едва поняла, что место теперь свободно.
К её печали место уже занял Лиин. Девушка немного расстроилась, но атаману перечить не посмела.
— Я не силён в поэзии. Потому прочитаю вам небольшой отрывок из своего рассказа. Надеюсь, вам понравится, — Лиин слегка прокашлялся и начал: — Яркие лучи ласкового весеннего солнца осветили просыпающийся город, сбрасывающий сладостные оковы сонного оцепенения, проникая в окна, бросая шаловливые блики света на лица горожан. Уже через несколько минут тихие и сонные улочки города будут заполнены шумом и гамом, присущим любому человеческому поселению, во всех оттенках жизни, в отголосках судеб каждого жителя сих мест.
Отрывок рассказа Лиина был небольшой. Он начал писать его только месяц назад во время вынужденного безделья из-за отсутствия каких-либо дел. И забросил, когда начались последние события. Теперь было уже не до рассказов.
Гинси едва дождалась своей очереди. Подпрыгивая от возбуждение, девушка дождалась, когда аплодисменты в адрес Лиина стихнут, и провозгласила:
— Я прибыла из южной страны Кигилии. И там очень популярен один стиль, в котором я вам сейчас и спою! — Гинси встала в странную позу, скрестив руки на груди с отогнутыми в необычных фигурах пальцами.
— Она южанка?! — удивился Малвер. — Как та Габор и Глусеор?
— Не путай. — Глусеор покачал головой. — Габор из Рарты, что на юго-востоке. Мой народ живёт на юго-западе. А Гинси из городов Кигилии северной части континента, на побережье Лазурного моря.
Тем временем, Гинси начала петь, дёргаясь из стороны в сторону. Если точнее, то скорее это походило на быстрое чтение.
Я росла в городе замков!
Где цепи держат над нищими свод!
И расклад там всегда таков,
Либо сдохнешь сам, либо крайний тот!
Прошлого тень накрывает всех!
Времени нет для пустых утех!
Маска скорби и слёз сквозь смех!
По локоть кровь — значит, ждёт успех!
Йо! Не знаешь точно!
Йо! Проснёшься ль ночью!
Йо!
— Что за «йо»? Что за стиль такой странный, будто от диких предков из пещер? — поразился Малвер.
— Не вдумывайся. — Лиин лишь покачал головой. — Они все там поют в таком стиле. А ещё носят бусы и проводят странные ритуалы.
— Но даже это лучше, чем-то, что декламирует Горик, — кивнул нарсилх.