Терпеливый жених
Шрифт:
— Даже вам будет очень трудно протиснуться через эти узкие отверстия.
— И все же я хочу попытаться.
Она замолчала, думая о чем-то.
— В чем дело? — спросил граф. — Вы передумали?
Анселла ответила не сразу, но потом неуверенно выдавила из себя:
— Я... только что поняла... мне придется... снять амазонку...
Он невольно улыбнулся.
Многие женщины с готовностью разделись бы перед ним и в не столь безвыходной ситуации.
А вот его жена
Ему нравились ее смущение и скромность: именно эти качества и делали ее такой привлекательной.
Поразмыслив, граф сказал:
— Вот что мы сделаем. Мне придется поднять вас к окну, но обещаю, что закрою глаза, а вы будете сами направлять мои действия.
— Хороший план, — одобрила Анселла. — Надеюсь... снаружи нет никого... и никто... меня не увидит.
— Если бы кто-то там был, — успокоил ее граф, — то нас бы уже давно выпустили отсюда.
— Да, конечно, — неуверенно согласилась она. — Я почему-то об этом не подумала.
Граф повернулся к ней спиной.
— Скажите, когда будете готовы.
Анселла быстро сняла костюм для верховой езды и юбку.
Погода стояла теплая и поэтому под верхней одеждой на ней было не так уж много надето.
Раздеваясь, Анселла несколько раз бросала на мужа беспокойные взгляды.
Он стоял неподвижно, и наконец, избавившись от сапог, Анселла пробормотала:
— Я готова... только... пожалуйста, не смотрите.
— Не беспокойтесь, я зажмурился, — уверил ее граф.
Он повернулся и подставил ей свои руки.
Окно было открыто заранее.
Несмотря на всю решительность Анселлы, граф по-прежнему не верил, что ей удастся проскользнуть через эту узкую щель.
Он поднял ее вверх. Анселла была необыкновенно легка, в чем ему уже пришлось убедиться, когда она упала в обморок после свадьбы.
Пальцы графа ощутили нежность ее кожи.
Он подумал, что без одежды она скорее напоминала бы олимпийскую богиню, чем обычную молодую женщину.
— Придется пролезать ногами вперед, — сказала Анселла, — так что я... буду держаться за вас... пока... не выберусь.
Какой оптимизм, мелькнуло в его голове.
Он поднял ее повыше, чтобы она смогла просунуть в окно ноги.
И тут Анселла начала извиваться.
Граф подумал, что как бы она, однако, ни старалась, протиснуться через узкое отверстие ей все же не удастся.
Тем не менее у нее все прекрасно получилось.
Теперь Анселла висела в окне, высунув ноги наружу и опираясь руками о плечи мужа.
— Кажется... я смогу, — с легкой ноткой довольства сообщила она.
В этот момент граф открыл глаза.
Анселла ничего не заметила, потому что повернула голову к окну.
Перед ним мелькнули
Ее грудь была наполовину скрыта кружевом нижней рубашки.
Кровь яростно застучала у него в висках.
Даже в столь неловком положении она оставалась невыразимо милой и желанной.
Граф подался к стене, и в этот миг Анселла изловчилась, и ее плечи исчезли в окне.
Она оттолкнулась руками от плеч графа, ухватилась за выступ стены и спрыгнула на землю.
— Получилось! У меня получилось! — воскликнула Анселла. — Сейчас... я открою дверь.
Она обежала постамент, и перед графом мелькнула ее залитая солнечным светом фигурка.
Снаружи донесся скрежет открываемого тяжелого засова.
Еще секунда-другая, и дверь открылась.
— Не смотрите! — воскликнула Анселла.
Граф послушно зажмурился. Но прежде он успел заметить ее в светлом проеме двери, прекрасную и сияющую, словно спустившуюся на землю с небес.
Она проскочила мимо него и начала поспешно одеваться.
Граф вышел наружу и свистнул, подзывая лошадей, хотя и опасался, что разбойники могли увести их с собой.
Впрочем, вряд ли они стали бы так рисковать, привлекая к себе излишнее внимание.
Любой встречный удивился бы, увидев трех всадников, ведущих в поводу двух отличных лошадей, и, несомненно, вспомнил бы об этом в случае неизбежного полицейского расследования.
Анселла присоединилась к мужу и тоже подала сигнал своему скакуну.
Через несколько секунд из-за склона выбежал Светлячок и, опустив голову, затрусил к хозяйке.
Звездочки видно не было, и граф продолжал свистеть.
Наконец из-за деревьев появилась и Звездочка.
Граф закрыл дверь, опустил засов на место и помог жене подняться в седло.
Долгое время оба молчали, и лишь когда лошади вышли на дорогу, ведущую к замку, граф сказал:
— До сих пор не могу поверить в то, что с нами случилось, и в то, что вы проявили такую удивительную находчивость и ловкость, придумав способ освободиться, когда я считал, что у нас нет ни единого шанса.
— Отец всегда смеялся надо мной и называл худышкой, — ответила Анселла, — но я бы ни за что не пролезла в окно, если бы была хоть на унцию полнее.
— Вы проявили недюжинную изобретательность и смелость, — похвалил ее он. — Пожалуй, вас можно было бы наградить медалью.
Он едва заметно улыбнулся, подумав, что большинство знакомых ему женщин предпочли бы удовлетвориться в качестве награды обычным поцелуем.
Анселла покачала головой.
— Уж если вам так хочется подарить мне что-то, то пусть это будет новый ошейник для Руфуса.