Терпение
Шрифт:
Ася кивнула.
– Значит, поняла все. Смотри, Ася, убью, тебе такой, какая ты сейчас жить незачем, только небо коптить.
Ася снова кивнула.
– Пошел я тогда, - Коля поднялся и направился к выходу.
– Да, и косметику эту смой уже с себя, как шалава ходишь, - добавил он.
– Да чего ты начал-то, - тихо проговорила Ася.
Коля ударил кулаком в стену. От этого удара на кухне что-то свалилось с полки с глухим стуком. Ася ойкнула и натянула на себя одеяло. Муж подошел к кровати и наклонился над
– Ася, или ты меня слушать будешь, или я тебя на кладбище свезу, мне терять нечего.
– Проговорил он.
Она только нервно сглотнула.
– Ну или разводись. Только и тогда на глаза мне не попадайся. Вещи соберешь и к матери моей отнесешь.
Коля уехал с тяжелым сердцем. Хотел как-то по-другому образумить Асю, а пришлось снова пугать ее кулаками. Хотя он и знал уже, что больше не ударит ее никогда. Но и жить по-прежнему не было больше сил. Поэтому, когда он вернулся домой с работы, то с невероятным облегчением увидел чистую, намытую избу, такую же чистую и трезвую жену и борщ на столе. Еле сдерживая улыбку, он разделся, вымыл руки, сел за стол и важно отведал Асиного борща.
– Сама варила?
– как можно суровей спросил он у нее.
– Сама!
– испуганно кивнула Ася.
– А ведь хорошо ты готовишь-то, Аська!
– похвалил он ее и тут уж улыбнулся.
***
Этой же весной умерла Надежда, мать Ани, Любы и Паши. У нее обнаружился рак в запущенной стадии, и она сгорела за несколько недель. На ее похороны отец Александр привез сестру Нину. Когда она вошла в дом, то Паша сначала не понял, какая из его сестер - монашка. Аня, переодевшись в траур, была почти точной копией Любы.
– Ну, здравствуй!
– робко поздоровался брат с сестрой Ниной, не зная еще, как ему теперь с ней вести.
– Здравствуй, Паша!
– поклонилась ему сестра.
– Как живете? Давно не видела я вас.
– Да как мы живем, по-разному, - пожал плечами Паша.
Из комнаты вышла Аня и бросилась к Нине.
– Люба, как хорошо, что ты приехала, как ты мне нужна!
– заплакала она, обнимая ее.
– Называй меня Ниной, - тихо проговорила сестра, - я тоже рада видеть тебя.
После кладбища, вместо поминок Аня увела сестру домой к Юле, чтобы поговорить. Юля оставила им блинов и киселя и ушла, как просила Аня.
– Что ты такая?
– просила Нина, отпив киселя, - Маетная какая-то?
– Ведь Роська-то со мной развелся! Знала ты?
– спросила Аня, зажав в ладонях свой стакан.
– Нет, - сестра покачала головой, - что же так?
– На Викуле он женился, - со слезами сказала Аня.
Нина вздохнула.
– Я жить не хочу, - добавила Аня, - только не говори, что грех, и все такое, знаю я. Но желания жить от этого не появляется.
– Понимаю, - кивнула Нина, - время надо. Все проходит.
–
– Нина я, - напомнила сестра.
– Да не привыкну я никак, - тряхнула головой Аня, - я вот думаю, может и мне попробовать, как ты?
– Что попробовать?
– Ну, в монастырь уйти!
– Пожить всегда можешь, хорошая идея вообще-то, - согласилась Нина.
– А ты не пожалела, что ушла-то?
– Нет, Анюта, не пожалела.
И сестры еще долго беседовали, пока отец Александр не напомнил сестре Нине, что он должен вечером отвезти ее обратно. Уже после похорон Коля узнал, что Люба приезжала в Прямухино, чтобы проститься с матерью. Чувство невосполнимой потери с новой силой захлестнуло его. Почему-то еще больней было от стараний Аси стать хорошей женой. Он долго, несколько дней после того, как узнал о визите Любы, пил в одиночестве, а потом заболел мыслью о том, чтобы увидеть ее. Просто увидеть, какой она стала, заглянуть в глаза, понять непонятое, но важное - действительно ли ее счастье. Он мучился, томился своей новой идеей. В конце концов, придумал просить у Бога эту встречу, обещая не тревожить ее покоя. Просто увидеть. Коля решил, что раз Люба так любит Бога, что отреклась от всей своей прежней жизни ради Него, то Он должен услышать и его, Колькину просьбу.
Позже Колян пришел к Ане. Долго мялся у порога, пугая ее неопределенностью, но, наконец, решился и спросил:
– Аня, а что, Люба, правда, приезжала?
– Правда, - с облегчением вздохнула Аня, - только она все просит, чтобы ее Любой не называли.
– Понятно, - кивнул Коля.
– И что? Сильно она изменилась?
– Не знаю, - Аня пожала плечами, - Вроде и та же все, а как-то не по себе мне от нее.
– Грустная была?
– Ну мы маму хоронили, понятно, что грустная, - вздохнула Аня, - Но светлая, понимаешь? Как-то мне даже легче рядом с ней стало.
– А про меня не спрашивала она?
– тихо спросил Коля.
– Нет, - покачала головой Аня, и, спохватившись, добавила, - Уже, наверное, и нельзя ей про тебя-то...
После этого разговора Коля с большей силой пожелал взглянуть на Любу. И почему-то поверил, что Бог обязательно поможет ему осуществить это желание.
***
Юрий отметил сорок дней со дня смерти своей жены так, как не отмечал ни одного ее дня рождения. Заставил дочку наготовить разносолов, закупил водки на все имеющиеся деньги и созвал всю округу. Сороковой день отмечали включительно по сорок третий. Это мероприятие сплотило все поколения в едином порыве - напиться так, чтобы усопшей уж точно была земля пухом. Застолье исчерпало себя вместе с водкой. Юрий отлеживался несколько дней под присмотром Ани, а, оклемавшись, решительно отправил сиделку прочь и твердым шагом направился к Наталье в Коростково.