Терпкий вкус тутовника
Шрифт:
– А тебе что, не надо? Ты даром отдать хочешь или за деньги?
– Да нет, просто так…
– А чё ты такая добрая?
– Маш, твой отец хотел, чтобы бабушкины вещи у тебя были.
– Он мне не отец. Мне вообще никто не нужен, понятно? Оставьте меня в покое. И ты отвали.
Машка резко встала из-за стола.
– Маша, ты куда? – встрепенулась тетя Лиля.
– Да пошла ты… – огрызнулась Маша.
– У нее переходный возраст, – сказала тетя Лиля друзьям Виктора Ильича, – перебесится и успокоится.
Гости
– Привет, давно не виделись, – услышала Алла за спиной. Повернулась – Витя.
– Привет.
– Я опоздал. Вообще не хотел приезжать, но отец попросил… – Витя сел рядом с Аллой, на Машкино место, и накладывал на тарелку салат.
– Я тоже не хотела идти…
– Может, вместе сбежим отсюда? Уже никто не заметит.
Алла посмотрела на гостей. Тетя Лиля пьяно хихикала и шептала что-то на ухо Екатерине Андреевне. Одна семейная пара переругивалась. Жена закрывала рюмку мужа ладонью и шипела: «Тебе хватит», – а тот вырывал рюмку. Виктор Ильич танцевал с женой второго своего друга. Друг сидел за столом, наклонив голову и не двигаясь. Алла заметила, что у него сквозь расстегнутую ширинку торчит край рубашки.
– Давай, – согласилась она.
Они вышли на улицу и сели в машину.
– Куда едем? – спросила Алла.
– В гости. К моему другу. У него сегодня вечеринка.
Они приехали. Алла наконец поняла, что такое дежавю. Прочувствовала. На лестничной клетке самозабвенно целовалась парочка. В комнатах сидели ребята, девушки. Пили вино… Из спальни доносился смех, там что-то с грохотом упало.
Они с Витей занимались любовью в ванной. Было слышно, как за стеной кто-то спустил воду в унитазе. Потом постучались в дверь ванной. Алла крикнула: «Занято». Витя подхватил: «Надолго». Алла засмеялась.
Витя вышел и, не застегивая ширинку, зашел в туалет. Алла одернула юбку, поправила волосы. Заглянула на кухню. На стульчике в кухне сидела девушка – младше Аллы – и тихонечко плакала. Алла взяла ложку и стала есть салат прямо из большой тарелки. В ресторане у нее кусок в горло не лез, а сейчас она почувствовала, что проголодалась. Девушка шмыгала носом. Витя вышел из туалета и тоже зашел на кухню.
– Ты чего рыдаешь? – спросил он девушку.
– Ничего, – ответила та и убежала.
– Она к тебе неравнодушна, – сказала Алла, прожевывая салат.
И только тут она вспомнила. Как сама сидела на кухне и плакала, а Витя так же вышел из ванной с какой-то другой девушкой. И та девушка так же ела салат. Алла побежала в туалет. Ее вырвало вином с вкраплениями зеленого горошка.
Она
Так, случайная связь. По старой памяти. Но девушки нигде не было.
Алла сидела и плакала в своей комнате. Вытерла слезы и пошла на кухню – мать стояла у плиты и готовила.
– Мам, мне плохо, – сказала Алла.
– Что, голова болит? Выпей таблетку, – ответила Екатерина Андреевна.
– Нет, не голова. Просто плохо.
– Так давай приводи себя в порядок, у нас вечером гости. Надо еще в магазин сходить – я майонез забыла купить.
– Мам, а давай просто посидим на кухне. Вместе. Я тебе про работу расскажу. И еще кое про что.
– Алуша, обязательно посидим. Только не сегодня. Ладно?
– Мама, я беременна. Что мне делать?
– Как беременна? От кого?
– Не важно. От мужчины. Ты его не знаешь.
Екатерина Андреевна оторвалась от плиты и села напротив дочери.
– Он не хочет ребенка? Или женат? Это кто-то из издательства? Коллега?
– Нет. Он не из издательства и не женат. Ты его не знаешь. Про ребенка он ничего не знает.
– Так надо ему сказать…
– Зачем? Лучше скажи, что мне делать? Оставлять ребенка или аборт делать?
– Алуша, Алуша. – Екатерина Андреевна заплакала. – Я не знаю. Как же так получилось?
– Так и получилось.
– Надо во Владикавказ позвонить. Регине. Она поможет.
– Мама, при чем тут тетя Регина и Владикавказ?
– Не знаю. Сама не знаю, что говорю… А кто он?
– Не важно. Он скажет, чтобы я аборт делала. Ему ребенок не нужен.
Алла знала, что говорит, – Вите ребенок не нужен.
– Давай я Лиле позвоню…
– Мам, я тебя спрашиваю. Что ты заладила – тетя Регина, тетя Лиля. Мам, а ты когда-нибудь жалела, что меня родила?
– Господь с тобой. Что ты такое говоришь?
Екатерина Андреевна говорила искренне. Алла – ее дочь, ее единственный родной человек. Но если бы не мать – Алла Сергеевна, неизвестно, была бы Алла. Сейчас другие времена, другая медицина. Екатерина Андреевна не могла сказать дочери, что, будь в их время наркоз и те виды абортов, которые есть сейчас, на маленьких сроках, пусть даже с относительной возможностью будущих беременностей, Аллы бы не было. Она не могла сказать дочери – иди делай аборт. Потому что она – мать. И поэтому предлагала позвонить Регине и Лиле. Пусть бы они сказали. Екатерина Андреевна не хотела, чтобы дочь повторила ее судьбу. Она посмотрела на Аллу, вспомнила и поняла то давнее предсказание Лианы, которое ее напугало. «Ты потеряешь дочь». В этот момент Екатерина Андреевна поняла, что она потеряла дочь. Алла смотрела на нее с жалостью. Не с любовью, а именно с жалостью.