Терпкость вишни

Сова Изабеля

– Мама, – начала я, – мое поступление на СЭРБ было не самой удачной идеей, хотя папа считает…

Мама не дала мне закончить:

– Не все решения твоего отца так уж бесспорны. Боже! Уже почти два, а я еще не сварила вермишель для бульона!

Ну да, завтра же воскресенье. А по воскресеньям у нас всегда бульон. Я вздохнула. Волшебное мгновение улетучилось. Я закончила паковать сумку и поехала к девчонкам.

– Кухня большая, – осматриваясь, сделала вывод Виктория. – Точнее, кухня, совмещенная с ванной.

– Слава

богу, что не с клозетом. Представляете, одна оладушки печет, а другая на горшке тужится?

– А я так когда-то и жила, – сообщила Вика. – В Познани, до переезда в Краков. Все находилось в одном помещении. Унитаз, газовая плитка, спальня, душ. И мы жили там вчетвером. А потом, когда Гоську вышибли из общаги, даже впятером.

– И как вы там устраивались?

– Нормально. Если кому-то приспичило на горшок, все выходили на балкон или садились спиной и затыкали уши. Все культурно. Ну ладно. – Вика осмотрела комнату. – Где лежанку устроим?

– Наверное, на том большом столе в углу, – предложила Милена, – потому что каменный пол – не самое лучшее место для чувствительных почек. А мне именно такие достались в лотерею.

– Можно и на столе. Проверим только, устойчивый ли он.

– На таких-то ножищах? – Я показала на толстенные древесные стволы, подпирающие столешницу. – Да скорее пол провалится, чем рухнет этот стол.

– Тогда забрасываем матрац, – скомандовала Милена. – Беритесь за углы. На счет «три» вверх его. Раз, два, у-ух, три, рывок! – Матрац упал на стол, взбив клубы вековой пыли.

– Надо было сперва протереть, – заметила Вика секунд через пятнадцать после броска. – Стучат?

– Пойду открою. – Милена подбежала к двери. – Привет, Травка. Какой ты общительный стал. На старой квартире ты носа не высовывал из своего логова.

– У меня была осенняя депрессия, – объяснил Травка, окутанный, как обычно, огромным облаком дыма, но на этот раз цвета баклажанов. – У, как вы здорово устроились.

– Да будет тебе, – ответила Вика. – Мы всего-то матрац забросили на стол, и Милена повесила занавески.

– Ну и достаточно, – оценил он. – А вот это занавески? Выглядят как рыболовные сети из России.

– В десятку попал, потому что это и есть сети. Мы купили их, соблазнившись ценой, фактурой и интересным цветовым решением, – объяснила Миленка.

– Ну да, офигенный розовый и фиолетовый, – признал Травка. – Да, русским не откажешь в фантазии. Надо же, выкрасить в розовый рыболовную сеть.

– В фантазии? Это не фантазия, а сны о западной жизни.

– К слову, о снах, – подхватил Травка. – Может, посмотрите мою комнату? Заодно взяли бы себе розовую ширму. Будет в тон занавескам. Ну что, пошли?

Ну пошли. Травка извлек из кармана большущую связку ключей.

– Охота было тебе запирать двери, – удивилась Милена. – Ты даже ниже этажом не спустился.

– После

нового товара из Амстердама я сделался какой-то подозрительный. Черт, который из них? Кажется, этот, большой. – Он выбрал ключ величиной с рожок для обуви. – Подходит. Прошу ко мне. Только не прикасайтесь к выключателю. Может ударить током. Моя комната в конце коридора.

– Вот это да! – хором воскликнули мы, застыв на пороге. – Откуда у тебя столько бордово-желтых подушек?

– Распродажа. Покупаешь сорок штук и получаешь бесплатно золотой шнур.

– А покрывало и балдахин? – осведомилась я, пораженная богатством орнаментов.

– Получил в подарок от бабушки соседа по квартире. Она купила их за какие-то гроши. У нее в квартире мало места, так что она отдала мне вот это и еще много чего – трубку для кальяна, гамак… Классная старуха. А как гадает!

– А где кухня? – поинтересовалась Вика, беспредельно изумив Травку. Дело в том, что Вика выглядит так, будто она питается исключительно росой небесных цветов. Она вся такая прозрачная, эфирная, хрупкая и совершенно не рифмуется с кухней.

– У нас кухня-ванная. Сейчас покажу.

– Вы тут моетесь? – спросила Милена, указав на лохань, водруженную на постамент из кирпичей.

– Пытаемся, но для этого надо быть эквилибристом. Во-первых, забираешься в эту, с позволения сказать, ванну. Потом приседаешь и открываешь кран.

– А это душ, да? – Вика дотронулась до коричневой резиновой трубки, торчащей из стены. – Такой же был у нас во Вроцлаве, прежде чем я перебралась в Познань. И резервуар на пять литров. Надо было здорово торопиться, так как под конец уже летели куски льда.

– Здесь то же самое. Пять литров – и следующую порцию теплой воды надо ждать час.

– А почему вы поставили лохань на кирпичи? – спросила Миленка. – Любите шаткие конструкции?

– Да, но главным образом из-за стока. Лохань выше раковины, так что вода может спокойно стекать. И не надо мучиться, выливая ее.

– Здорово придумали, – оценила Вика.

– А то! – обрадовался Травка. – А вон там слева комната моего соседа. Сейчас я вам его представлю.

– Так он что, дома? – удивилась Миленка. – И ты запирал дверь на ключ?

– Я ведь сказал уже, что в последнее время у меня бывают приступы страха. Надо будет сменить дилера. Ладно, пошли. Тук-тук!

– Открыто. Всем привет, – ответил низкий голос из-под стола. – Простите, что не вылезаю, но я только-только занялся сменой процессора, и мне неохота терять винты.

– Привет, – хором ответили мы.

– Я слышал, одна из вас лишилась квартиры из-за таинственной точки?

– Это я, – сказала Милена.

– Интересный повод, – признал сосед. – Но если хочешь вышибить квартиранта, любой повод хорош. Я на предыдущей квартире тоже здорово натерпелся.