Терра инкогнита
Шрифт:
С третьим тостом мне даже не пришлось напрягать мозги, потому как гость поднял мутнеющий взор и грозно возопил:
— А за торжество веры православной ты, нехристь, выпьешь?!
— Обязательно! За православную веру — и не выпить? Да за такое несколько раз подряд и то мало будет!
Но этого уже не потребовалось: с шестисот граммов водки гость прямо на глазах терял связность мысли и координацию движений. Подождав минут пять до полного завершения процесса, я спустился вниз, чтобы позвать царевича.
Он уже вылез из кареты, так что я, припомнив, как это делал де Тасьен, поклонился, помахал шляпой возле колен и, не надевая ее обратно, пригласил наследника заходить.
— А
— Сидит в моей гостиной. Ну пошли?
За нами дернулись было еще трое из свиты, но пара дежурящих у входа легионеров преградила им путь. Этого вполне хватило, чтобы люди, соорудив на лицах выражение «не больно-то и хотелось», отошли к своей карете.
Наверху выяснилось, что я невольно дезинформировал царевича. Ему ведь было сказано, что его духовник сидит — собственно, так оно и было минуты три назад. Но теперь он лежал рядом со стулом, негромко похрапывая и пуская слюни.
— Что с ним? — не понял Алексей.
— Устал, наверное, — предположил я. — И вообще, ваше высочество, этот отец Яков сразу показался мне каким-то странным. Ворвался как оглашенный, галопом подлетел к столу и присосался к водке. Я и опомниться не успел, как он откушал три стакана. У вас тут что, так принято?
Царевич что-то промямлил, и я, сочтя вопрос с протопопом Яковом исчерпанным, пригласил гостя в свой кабинет.
— Государь велел мне попроситься в твою Австралию на учебу, — хмуро сообщил Алексей, садясь. Кстати, без приглашения. Ладно, мы тогда тоже обойдемся без церемоний.
— Чему равна восьмая степень двух?
— А?.. — растерялся экзаменуемый.
— Я спрашиваю, сколько получится, если число два умножить само на себя восемь раз подряд. Нужно же мне знать, выучен ты хоть чему-то или тебя, как последнюю дубину, придется начинать учить с азов.
— Да как ты со мной разговариваешь!
— Как ты со мной, так и я с тобой. Хотя мы не ровня — ты, хоть и наследник, реальной властью не обладаешь вообще никакой и нигде, а я, герцог и первый министр, имею право говорить от лица его величества Ильи Первого, повелителя могущественной империи. Дружественной, между прочим, России, что придает моему положению здесь дополнительный вес. Уразумел? Вот и ладушки, тогда продолжим. Надеюсь, ты хорошо знаешь своего отца? Значит, должен понимать, что в наследнике Петр Алексеевич хочет видеть помощника себе, пока он жив, и продолжателя своего дела после кончины. И получается, перед тобой всего три пути.
Первый — это тот, что я описал, путь продолжателя отцовского дела, но ты уже отошел от него и постоянно удаляешься все дальше и дальше.
Второй — упросить государя лишить тебя права наследовать престол, после чего жить тихо, не вмешиваясь в политику.
Третий — исчезнуть, потому как не только царь считает тебя помехой в делах государственных, но и Александр Данилович относится к тебе ничуть не лучше.
В таких условиях лично я не дал бы за твою жизнь и ломаного гроша, так что Австралия — это твой последний шанс. Вот там-то уж тебя никакой Меншиков не достанет, можешь быть уверен. Значит, имеешь два дня на раздумья, а потом я уезжаю. Если надумаешь, с собой можешь взять двоих. Но та пьянь, что валяется в гостиной, в их число не входит, сразу предупреждаю. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать. Пойдем, провожу тебя до кареты.
Глава 10
До отъезда мы с Петром успели основательно побеседовать на тему государства и права. Разговор начался с того, что царь, узнав подробности визита своего наследника в нашу миссию, вознамерился повесить протопопа Яшку Игнатьева. Кроме того, Петру давно нравились некоторые слова австралийского языка, и теперь он
Пришлось объяснить, что вот сейчас оно к ситуации ну никак не подходит. Как пьют некоторые представители русского духовенства, я и раньше знал, так что поведение недавнего визитера ничего к этому знанию не добавило. Опять же родился я не вчера, пожил немало и повидал всякого, поэтому в моих глазах никого так просто уже не дискредитируешь. Если покопаться в памяти, всегда можно будет найти пример гораздо худшего поведения.
В общем, мне удалось убедить Петра ограничиться ссылкой в монастырь. Глядишь, там Яшу малость ограничат в питии, что принесет несомненную пользу его изношенному организму.
А дальше мы от этого частного случая перешли к общим вопросам.
Петра сильно интересовало — как же австралийский император может править, когда в стране действует конституция? Ведь мешает же!
В ответ я объяснил, что, если монарху ничто не будет мешать, он обленится, деградирует, зазнается и так далее, каковое развитие событий тут же скажется на состоянии дел вверенного ему государства. Кроме того, в государстве есть масса дел, которыми императору заниматься действительно не нужно. Излишняя регламентация всего подряд практически всегда приводит к отрицательным результатам.
— Как это? Если людишкам не указать, так ведь каждый начнет делать по своему разумению!
— Вот именно! А задача императора — всего лишь обеспечить, чтобы это происходило в рамках им же установленных законов. Если он начнет издавать указы, как правильно строить дома, корабли и наматывать портянки, на серьезные вопросы времени ему уже не хватит.
— Это ладно, — отступил царь, хотя явно был не совсем согласен, — но вот представь себе, что в государстве завелся какой-то вредный человечек. Если в моем — то я, войдя в рассуждение его вредности, просто прикажу этого человечка повесить! А если в вашем? Собирать доказательства, потом судить, да еще неизвестно, чем тот суд кончится! Ладно, против боярского произвола это, пожалуй, может быть и неплохо. Но царя-то зачем ограничивать? Да еще есть у вас какой-то… опять название забыл… кажется, мочильный по человекам. Этот-то зачем? Тем более что его выбирают.
— Уполномоченный по правам человека. Должность придумана специально, чтобы правящей верхушке жизнь медом не казалась. У нас император просто так своим указом не то что повесить — даже посадить никого не может. Во-первых, если такое вдруг понадобится, у него выбор всего из двух формулировок — либо «из соображений недопущения ослабления государственной безопасности», либо «в целях улучшения дизайна окружающей среды». А во-вторых, эту формулировку должен поддержать Малый Совет большинством не менее чем в семьдесят пять процентов голосов. Состоит же он из императора, первого министра, пастыря и того самого уполномоченного. То есть если в высшем эшелоне власти царит согласие, мнение уполномоченного по правам человека ни на что не влияет. Ну а коли во власти раздрай, так и нечего ей своих подданных бессудно сажать или вешать.
Надо сказать, что тут мы с Ильей ничего не изобрели, а просто честно закрепили в конституции сложившуюся в будущем практику. Когда вроде бы человек обладает правами, но в уголовном кодексе всегда есть пара-тройка статеек, по которым можно смело сажать любого. Причем необязательно в каждом отдельном государстве, тут уже вовсю использовалось международное разделение труда.
Например, в Швеции любого нетрудно обвинить в сексуальных домогательствах — это такая национальная особенность их законодательства. Если подходить к ней с умом, то тут открываются немалые возможности.