Terra Insapiens. Книга первая. Замок
Шрифт:
– Я сам ощущаю себя каким-то персонажем в непонятной пьесе… Вот уже третий день я, как зомби, шатаюсь по Замку, и никто мне ничего не может объяснить.
– Вы разговаривали с Хозяином?
– С Хозяином?
– Хозяин Замка, наш врач и наш тюремщик.
– Нет, я встречал только какую-то пожилую женщину. Она поливала цветы.
– Это Офелия, жена Хозяина. А Ева их дочь.
– Ещё я встретил каких-то странных людей… Один искал у меня часы…
– Это Мерлин. Он вообще-то самый тихий из обитателей Замка. Редко выходит из своей комнаты. Я его почти не знаю, но
– Другой притворялся человеком-невидимкой.
– Мрачный тип. Когда он только прибыл, мы спросили – кто он такой? Он сказал: Никто… Старая история – так ответил Одиссей Полифему.
– Ещё один, Судья, рассказал мне, что собирается судиться с Богом.
– Уже с Богом? Значит, процесс с римским папой из рода Борджиа закончен.
– А другой, похожий на древнего грека, задаёт какие-то странные вопросы.
– Это Сократ Младший. Он считает себя продолжателем греческого философа Сократа и развивает его мысль: «я знаю, что ничего не знаю». Отсюда он выводит, что мудрому человеку неприличны никакие утверждения, а вся мудрость должна заключаться в вопросах. Он говорил мне: «Я не философ. Я называю себя дофилософ. Философ – это отвечатель, а я вопрошатель. Правильно заданный вопрос является ответом.»
Паскаль рассмеялся:
– У нас тут всё, как у людей – всякой твари по паре. У нас тут свои физики и лирики есть. Да! Поэт замечательный, громогласный трибун. Все, правда, над ним посмеиваются, но тайком, чтобы не обидеть. Его у нас любят… Физик есть, ворчун старый. На воле читал лекции: о границах применимости законов Ньютона. И нам пытался читать, но все разбежались. Так его и прозвали – Ньютон. Он пишет «Теорию всего» и учебник Наивысшей математики. Я почти ничего не понял, кроме того, что делить на ноль в его математике разрешается… Нет, здесь не соскучишься. Иногда я даже рад тому, что оказался здесь.
Заметив, лежавшие на столе наушники, Артур кивнул на них и спросил:
– Что слушаете?
– Сыграем в «угадай мелодию»? – предложил Паскаль.
Он протянул наушники Артуру и нажал «play».
Услышав первые же такты, Артур улыбнулся:
– «Sing For Absolution».
– Бинго! – обрадовался Паскаль.
Положив наушники, Артур заметил на столе бумажную птицу. Паскаль перехватил его взгляд.
– Это я Еву учил делать оригами.
Он взял птицу в руки и задумался.
– Меня девушка моя научила.
– У вас была девушка?
– У меня всё было… Кроме смысла… А теперь нет ничего, но есть смысл.
Паскаль помрачнел и посмотрел на ноутбук. Артур понял, что должен уйти. Он поднялся, кивнул головой и пошёл. Открывая дверь, он остановился, обернулся и сказал:
– Мне кажется, я в сумасшедшем доме.
– А вы только сейчас это поняли?
Вернувшись к себе, Артур прилёг на кровать, задумчиво разглядывая потолок. Неприятное открытие, о котором он собственно уже подозревал, но теперь оно стало фактом, расстроило его.
– Я нормальный человек, – растерянно думал он. – Как я сюда попал? Что я здесь делаю?
Вдруг послышался тихий стук в дверь. Через
– Извините, к вам можно?
– Заходите, – Артур поднялся с кровати.
– Здравствуйте! – слегка поклонился вошедший. – Вы здесь недавно. Я хотел с вами познакомиться, но не решался.
Артур узнал человека, который звал Еву на завтрак.
– Да ради бога. Меня зовут Артур. Как вас зовут?
– Андрон. Биологический механизм.
– Не понимаю.
– Всё просто, я – робот. И вы – робот. Разница между нами только в том, что я об этом знаю, а вы нет.
– А!.. Ну да, ну да.
– Вы думаете – я сумасшедший? – без тени смущения спросил гость.
– Ну что вы! Каждый имеет право понимать себя… называть себя как хочет.
– Да какое право! Это просто факт. Я и не хотел бы быть роботом, но деваться некуда!
Он помолчал, оглянулся вокруг и продолжил.
– Человек состоит из атомов, которые вовсе не атомы. Ну вы понимаете, – это то ли материя, то ли волны, то ли что-то третье, материя-волны. Но я из чего-то состою. И главное, там записана программа, там, где-то в ДНК, или РНК, или хрен-знает-где, записано, что я есть и что я должен делать. Понимаете? Там всё это уже записано, и у меня нет выбора, я робот, я выполняю программу. Моя воля – мой призрак, мои желания – подпрограммы, мои поступки обусловлены и предначертаны моей программой. Всё, что я могу – это признаться себе, что я робот, сделанный кем-то. Но изменить я ничего не могу.
Он удручённо вздохнул.
– Иногда хочется сделать что-то осмысленно-неразумное просто для того, чтобы доказать себе, что ты не робот. Но потом понимаешь, что это самообман. Робот тоже может делать неразумные поступки, робот тоже может хотеть обманываться.
– Тогда чем же он отличается от человека?
– Вот!.. Ничем. Человек – любой – это и есть робот.
– Ну … это спорный вопрос, – замялся Артур.
– А вот давайте поспорим.
Он пододвинул стул, уселся на него и положил руки на колени.
– Вы знаете как биологи обозначают жизнь? Я вам процитирую. «Процесс сохранения неравновесного состояния органической системы извлечением энергии из среды.» Как по-вашему, это сказано о человеке или о биологическом механизме?
Он гордо посмотрел на Артура.
– Как интересно. Я правда не слышал эту формулировку, но подозреваю, что учёные могли сказать нечто подобное. Они любят всё классифицировать и раскладывать на полочки.
– Чем по-вашему человек отличается от похожего на него как две капли воды биоробота?
– Человека от робота отличает то, что он способен желать невозможного.
– То есть человек – это испорченный робот?
Артур раздражённо мотнул головой.
– Слушайте, я не хочу спорить. У вас своё мнение, у меня своё.
Андрон потупился и упорно сказал:
– Это не мнение, это факт.
Артур посмотрел внимательно. Ему стало жалко гостя. Он примирительно улыбнулся и показал пальцем:
– Смотрите, у вас муравей на рубашке.
Андрон осторожно смахнул муравья на ладонь и, поднёс ладонь к глазам.