Terra Insapiens. Замок
Шрифт:
— И даже не одна. Таких картин он, по-моему, четыре написал… А чем для тебя она интересна, что тебя в ней привлекает?
— Не знаю… Разве это объяснишь — почему что-то любишь? Мне она созвучна. Я её понимаю… В моей душе есть эти краски, этот ужас и этот крик.
— Как ты думаешь, почему Хозяин разрешил тебе её здесь повесить?.. Почему Хозяин разрешил тебе продолжить работу над расшифровкой «Сокровенной Книги»?.. С врачебной точки зрения он должен был тебя оградить от подобных вещей.
— Я не думал об этом… — пожал плечами Паскаль. — А у тебя есть предположения?
— Он
Паскаль задумался, поджав губы, глядя на Артура.
— Пожалуй, ты прав. Я и забыл, что я — объект его коллекции.
— Ну, скорее, субъект его коллекции, — посмеялся Артур.
У статуи Диониса стоял Мессия. Сложив руки на груди, он рассматривал греческого бога. Артур подошёл и, немного робко, решился заговорить.
— Вас, как верующего, не смущают языческие боги?
Мессия посмотрел на него спокойным взглядом.
— Нет… Меня не смутили бы и деревянные боги африканских племён. Лучше деревянный бог, чем никакого.
— Почему вы не исповедуете традиционное христианство, почему пытаетесь придумать какого-то своего Бога?
— Я не пытаюсь Его придумать, я пытаюсь Его найти.
— Но христиане уверены, что уже нашли Его.
— Вот это и плохо… Бога нельзя достигнуть, к Богу можно только идти. Нашедший — это остановившийся на пути к Богу. Далеко за спиной они у меня, я не останавливаюсь на своём пути.
Взяв под локоть Артура, он пошёл с ним по коридору.
— Две тысячи лет прошло со дня явления Христа. Вот уже и Новый Завет стал Ветхим… И все эти две тысячи лет верующие ждут конца света. Какое жестокое заблуждение! Как я могу следовать ему?.. Не для того Бог создал мир, чтобы потом скомкать и выбросить в мусорное ведро. У людей впереди вечность. И не в мире ином, а в этом, единственном созданном Богом. Мы должны построить достойное Его замыслов будущее. Нам доверена эта работа. И великий грех убегать от неё в придуманный мир иной.
— Почему же придуманный? Разве не о нём говорится в священных книгах?
Мессия бросил внимательный взгляд ему в лицо.
— Зачем вы говорите мне о священных книгах? Вы не хуже меня знаете, что книги эти написаны на протяжении многих веков десятками, если не сотнями, людей.
— Я люблю Евангелия, — продолжил он, — и послания апостолов. Но Ветхий Завет перечитываю редко. Это то, что нужно отнести в музей… Священные книги призывают бояться Бога, трепетать перед ним, ежеминутно помня о тех карах жестоких и вечных мучениях, которые насылает он неверным и оступившимся. О, если бы они призывали только любить Бога! Но нет — страх, ужас и проклятия чернеют на их страницах. И даже Евангелия, самые светлые книги из них, не избежали этого… Что представляет собой современное христианство? — победившую ересь. Был только один
Как и в проповеди, он говорил тезисами, бросая семена, которые должны ещё прорасти.
— В какой-то момент вполне возможна была победа арианства, и тогда католиков бы сейчас предавали анафеме… Что означают церковные расколы — между католиками и православными, между католиками и протестантами? То, что человеческое в церквях давно победило божественное. Всё дальше и дальше они от Бога, потому что остановились в Его поиске. Остановившийся идёт назад.
— Если бы я не знал — кто вы, — удивлённо отметил Артур, — я бы подумал, что разговариваю с атеистом.
Мессия улыбнулся. Это была первая улыбка на его, всегда строгом и сосредоточенном, лице.
— Я верю в Бога. Я в Ад не верю… Ад придумали люди, причём злые люди. Это как нужно не понимать Бога, чтобы приписать Его воле чудовищный Страшный Суд и Адские муки! Как бесконечно далеки от Бога верующие в Ад!
— Вы не верите в Ад, но называете людей глиной и опилками. Разве глина любит гончара, разве опилки любят плотника?
Мессия внимательно посмотрел на Артура.
— Так не будьте глиной, не будьте опилками — полюбите своего Создателя… Впрочем, может быть вы правы. Это было неудачное сравнение. Я хотел подчеркнуть мысль, что любовь к Отцу должна быть бескорыстна.
Он вздохнул и ещё раз твёрдо повторил:
— Я верю в Бога. Нельзя жить без Бога в душе. Но об этом не рассказать, это надо прожить и прочувствовать… Бог подобен горизонту. К Нему бесконечно можно идти, но достичь Его невозможно.
Он, казалось, смотрел сквозь стены, на видимый ему горизонт.
— По-моему, — убеждённо сказал Артур, — в основе религии — вера в бессмертие души, и лишь затем уже вера в Бога. А вы отнимаете у человека веру в бессмертие.
— Пусть любят Бога без надежды на воздаяние. Такая любовь дороже тысячекратно.
— Но это глас вопиющего в пустыне. Люди за вами не пойдут.
— Тех хуже для них, — поставил точку Мессия.
Артур, не удержавшись, задал ещё вопрос.
— Почему вы защищали ветхозаветного Бога?
— Я защищал не его. Я защищал идею Бога. У мира есть Творец, Он имеет все права на своё творение, а человек не имеет права судить Его.
Слегка поклонившись, он добавил:
— Мне пора молиться… Я помолюсь и за вас — чтобы вы нашли Бога в своей душе и в мире.
Ньютон приклеивал скотчем на свою дверь какой-то листок. Артур подошёл посмотреть.
— Что это — тезисы Мартина Лютера? — поинтересовался он и прочитал надпись на листке: «не знающим геометрии вход воспрещён». А-а! Это предупреждение Эпикура! Против кого такие ограничения?
— Да Писака сунул нос в мою комнату, пока я мылся в душе. Я его прогнал тапком, как назойливую муху. Всё интересуется моим «вечным двигателем».
— А мне можно посмотреть? — спросил Артур и поспешно добавил: — Я знаю геометрию.
— Можете это доказать?
— Конечно! — не отступал Артур. — Спрашивайте!