Терракотовая старуха
Шрифт:
Восемь минут. Переговоры завершены досрочно. Фридрих ни при чем. Его здесь не было. С этой стороны моя ответственность: разгребать нашу общую гниль.
Теперь она пахнет по-другому: настоящими вкусными продуктами. Совсем не похожими на советские суррогаты. Какому-нибудь европейцу может показаться, что это не гниль, а нормальные переговоры.
Фридрих возвращается. Садится за стол. Игры в переглядки – ни к чему. Он уверен: я сделала. За это мне платят деньги.
У
«Не бери в голову, – я берусь за телефонную трубку. – Ты – ни при чем».
Фридрих на нее наорал: не успела подготовить бумаги.
После обеда у него важная встреча. Надеется выбить невозвратный кредит. Если все организовать правильно, его покроют из местного бюджета. Подходящий поручитель имеется. Какой-то деятель из городской мэрии. Осталось уломать банк. Вчера я слышала, как он рычал в трубку: «При таком откате эти банковские еще и кочевряжатся!»
«Лахтинен ответил?» – Елена припудривает вспухшие веки. «Ага, вчера. Лучше бы молчал. – Телефон Кузьминского не отвечает. Попробую позже. – Сказал, рассчитается к концу года. Мол, деньги вложены в производство». – «Го-ода?»
Ей не надо ничего объяснять. Ясно как божий день: год – это там, у них, в Европе. Наши кредиторы считают по месяцам. И это еще в лучшем случае. Случается, что и по дням. После того, как ставят на счетчик.
«Сколько осталось?»
Мне не хочется ее расстраивать.
Нам осталось месяц и три дня. Если не вырулим...
«Ничего! – я подмигиваю весело. – Пробьемся! Живы будем – не умрем...»
«Плохо. – Из банка Фридрих вернулся туча тучей. Сидит, просматривает сводку реализации. Похоже, с банковскими не заладилось: видимо, не пришли к соглашению по откату. – Что там этот? Мэр?»
Провинциальный мэр окончательно затаился. Не мычит, не телится. Если бы рассчитался, дослал остаток денег... Там довольно приличная сумма, с которой мы попытались бы проскочить.
«Может, съездить? Взять с собой мальчиков...»
Мальчиков, похожих на куски мяса.
Фридрих морщится:
«Чтобы вас всех положили? Там тоже свои мальчики. И девочки... Ну и где этот идиотский город, как его?.. Блядь! – Он роется в своем столе. Шуршит бумагами. – Есть у кого-нибудь карта? Работаем с Россией, а сами ни хера не знаем... – Жмет на кнопку. Я слышу девичий голосок. Секретарша директора. – Ольга... – он смотрит на меня. – Как ее... по отчеству?..» Я пожимаю плечами: Ольга и Ольга... Фридрих дергает шеей: «Ольга, зайдите ко мне».
В коридоре стук каблучков. Секретарша директора стоит на пороге.
«Вызывали, Евгений Фридрихович?»
Он морщится едва заметно: в таких случаях Катерина молчала,
Катерина осталась на Садовой. На Парнас перебрались все, кроме нее. Сидит, отвечает на звонки. С Фридрихом они начинали. Ей он всегда доверял безоговорочно. Примечала, докладывала, печатала самые ответственные бумаги. Вчера я туда заезжала. Мне показалось, она обрадовалась. Попили кофе.
По дороге на Парнас я вспоминала ее лицо. Осунулась и сникла.
Вечером мы сидели с Еленой.
«А ты разве не знаешь? У нее же роман с водителем. С этим, который недавно». – «Кто – недавно?» – «Ну этот... Возит бухгалтерию». – «Бухгалтерию? – этого водителя я видела. Мельком. – И что?» Елена оглянулась на дверь: «Он – родственник Намира. Или знакомый». – «Она что – дура?» – «Можно подумать, у нее богатый выбор? – Елена улыбается кривоватой улыбкой. – Кстати, мужик вроде бы нормальный». – «А если вообще выгонит?» – «Не боись, – она усмехнулась, – не выгонит. На хрена ему скандал? Проще так, слегка отставить: и волки сыты, и овцы не в курсе...»
Раньше ее губы складывались иначе. Я помню ее прежнюю улыбку: простодушную, как песня у костра. Мягкие скулы, нежный абрис подбородка... В ее лице что-то изменилось. Как будто прошлись резцом. Особенно по линии губ.
Я сидела напротив, смотрела на ее волосы. Натуральные, цвета соломы. Прикидывала: новый водитель – неспроста. Казачок, пятая колонна. Когда начнутся военные действия, должен открыть ворота. Чтобы они вошли. Если предположить, что входить будут именно люди Намира, а не те, другие, о которых я знаю только то, что они есть.
Сегодня утром я его видела. Мужик как мужик. Восточные черты, дешевая кожаная куртка. Турецкая. Теперь их носят все. Сидел у бухгалтерской «Волги». На корточках, у заднего колеса. Проходя мимо, я повернула голову. Наши взгляды встретились. Я подумала: в этом что-то есть – глянуть в глаза тому, кто обеспечит условия твоей смерти.
«Поезжайте в город. Купите карту России. Побольше, – Фридрих разводит руками, демонстрируя габариты. Секретарша кивает и исчезает. – Повесим на стену, – он подмигивает, как будто нашел выход. Из нашего тупика. – Ничего, еще поглядим... Бог не фраер!»
Фридрих шагает по кабинету. «Та-та-та-та!» – вскидывает руки, словно бьет из автомата, стреляет от живота. Мальчик, играющий в войнушку. Палит в наши широкие окна, завешанные зелеными занавесками. В окна, как в небо. В небо, как в овчинку.
Я слышу шум отъезжающей машины. Это недолго: доехать до проспекта Луначарского, зайти в канцелярский.
«Вот так, – Фридрих возвращается к столу. – Нонче – не давеча, – обезьяний бугор вспухает довольной ухмылкой. – Кулаками не отобьешься... Ну, – он переходит к текущим делам, – что там наш юрист?»