Терракотовый император

Арсеньев Василий

Закончив свой рассказ, Люй Бувэй хлопнул в ладоши, и по этому знаку в покоях появилась юная девица с широкими бедрами, которая весь вечер танцевала для своего господина и его гостя. Эта девица, которая была наложницей Люя Бувэя, кроме того, играла на цитре и пела сладким голосом, – она так пленила воображение И Жэня, что тот возжелал обладать ей, о чем на другой день не преминул сообщить купцу. Бувэй состроил вид, будто для него это явилось полной неожиданностью, и сказал:

– Чжао (так

звали его наложницу) – девушка из знатной семьи, а не моя рабыня, а потому решать за нее я не могу. Но, если она согласится быть с тобой, господин мой, я буду только рад!

Потом он велел слуге позвать Чжао и, когда та пришла, объявил ей, что наследный принц династии Цинь обратил на нее внимание.

– Я очень рада, что смогла угодить моему повелителю, – говорила девушка хорошо заученные слова. – Для меня было бы счастьем и в дальнейшем служить ему…

Так, начался роман принца И Жэня и наложницы Чжао, которая девять месяцев спустя родила ему сына, нареченного Ин Чжэном…

***

В то время, когда Чжао Ко и Ли Эр прибыли в Чанпин, войско царства Чжао стояло под стенами этого города. Полумиллионная армия была размещена в огромном полевом лагере, вокруг которого высились земляные валы, – тогда работа по возведению укреплений все еще продолжалась…

Глядя с высоты зубчатых стен города на этот лагерь, подобный гигантскому муравейнику, Ли Эр в изумлении воскликнул:

– Как много людей! Как же можно управлять таким бесчисленным воинством?!

На что последовал спокойный ответ Чжао Ко, который, по своему обыкновению, процитировал военного классика:

– Управлять массами все равно, что управлять немногими!

В тот день, сменив старого генерала Ляня По на посту главнокомандующего, Чжао Ко произвел несколько новых назначений, введя в военный совет своих людей, которым мог доверять (в их число, правда, не входил Ли Эр, поскольку был слишком юн годами), и вечером на совете объявил о наступлении, назначенном на утро следующего дня. Это известие было встречено общим ликованием как офицеров, так и солдат, что уже третий месяц подряд прятались за укреплениями (по приказу генерала Ляня По, который предпочитал глухую оборону нападению в условиях невыгодной местности).

– Завтра в бой, мой друг! – объявил Чжао Ко, увидев Ли Эра (они еще утром разместились на подворье у градоначальника, но весь тот день был полон стольких забот и хлопот, что лишь теперь, после военного совета, поздно ночью при свете масляных ламп смогли сесть за обеденный столик и утолить голод).

– Не слишком ли мы торопимся дать неприятелю решающее сражение? – покачал головой Ли Эр.

– Ты смеешь обсуждать приказ своего генерала? – мрачно проговорил Чжао Ко, окинув его недобрым взглядом, но,

заметив смущение на лице юноши, рассмеялся и похлопал его по плечу. – Я знаю тебя, Ли Эр, – ты сказал эти слова лишь потому, что склонен во все сомневаться. Но пойми – наши войска под этими стенами стоят уже третий месяц, – война затягивается, и воинский дух солдат слабеет. «Когда обороняются, значит, есть в чем-то недостаток; когда нападают, значит, есть все в избытке». У нас теперь всего в избытке! – самое многочисленное в истории царство Чжао войско, – солдаты одеты, обучены и накормлены, а, главное, они рвутся в бой. Время пришло, мой друг! Завтра все решится…

***

На рассвете, когда первые лучи солнца легли на долину у Чанпина, воздух в его окрестностях сотрясли звуки барабанного боя. Великий стан армии Чжао пришел в движение, – отворялись лагерные врата, из которых хлынули многотысячные людские потоки, подобные водам морским. Воины в полном снаряжении, – в доспехах, со щитами и алебардами в руках, – выходили из лагеря под бодрящие звуки барабанов. Замелькали знамена, и на равнине перед укреплениями началось построение полумиллионной армии Чжао.

Больше двух часов заняло выстраивание боевого порядка, над которым теперь развевались знамена с изображениями Дракона, Тигра, Коршуна и Черепахи, а потом показалось и желтое знамя Дворца – штандарт полководца. Вскоре появился и он сам: юный генерал Чжао Ко выехал из Чанпина на боевой колеснице и был встречен восторженным ревом своего многотысячного воинства. Ли Эр правил той колесницей, которая возглавляла движение тысячи других боевых повозок, одна за другой выезжавших из города.

Между тем, в нескольких верстах (ли) к югу от лагеря чжаосцев свое построение в правильный боевой порядок проводили воины царства Цинь. Это была внушительная армия, которая лишь немного по численности уступала воинству Чжао. Во главе армии Цинь стоял военачальник Ван Хэ, не имеющий больших заслуг, – по крайней мере, так думал Чжао Ко. Он не знал о том, что накануне в неприятельский стан тайно прибыл знаменитый Бай Ци, весьма удачливый и многоопытный полководец, известный, кроме того, своей неимоверной жестокостью (он не щадил поверженных солдат противника и отдавал приказы о массовых убийствах пленных). Указ циньского вана о назначении Бай Ци командующим держался в строжайшем секрете, а потому и теперь на боевой колеснице, над которой развевалось желтое знамя полководца, выехал малоизвестный Ван Хэ. И он махнул рукой, подавая приказ о начале наступления, – тотчас забили барабаны, и пешее воинство царства Цинь выдвинулось в путь. Солдаты устремились вперед, держа наготове свои алебарды, предназначенные для ближнего боя.

Конец ознакомительного фрагмента.