Террор после 1917. Супертеррор. Сопротивление.

Ключник Роман

Следует признать — и Ленин и Бронштейн были умными фашистами и глубоко понимали многие явления, в том числе и русское казачество. И из многих положительных определений казачества их пугало в основном одно важное качество. «Вот за это свободомыслие, воинскую доблесть, бесстрашие, за то, что казак никак не умещался в прокрустово ложе троцкистского интернационала, новая власть в страхе искореняла казаков. От младенцев до старцев. Помню приказ Троцкого, он так и назывался: «Об искоренении казачества, как этноса, особо способного к самоорганизации», — отмечал в своей книге А. Дикий. Да, своим Бронштейн-Троцкий объяснял: «Казаки — единственная часть русской нации, способная к самоорганизации. По этой причине они должны быть уничтожены поголовно», и Бронштейн лично обещал «устроить Карфаген» казачеству.

Что значит — «способность к самоорганизации» и какую роль эта

способность играет? В этой теме есть одновременно несколько граней, аспектов. Россия является основной континентальной державой на планете, и русский народ является континентальной нацией, и в своей истории этим плюсом — своей обширной континентальностью, русские часто пользовались. Если в Европе несправедливо притесненному и свободолюбивому человеку некуда было бежать, некуда было деваться, спрятаться — упирался в границу, в чужую страну, то в России можно было убегать по всем направлениям в восточной полусфере: север-восток-юг. И русские крестьяне, да и горожане с давних пор убегали: в Запорожье, в низовья Днепра и Волги, на Дон, Каму, Яик, на Урал, в Сибирь, осваивали Север, тайгу, целину, охотились, рыбачили, пахали — сеяли — и жали, занимались скотоводством и разбойничали на торговых трактах, нанимались отрядами на воинскую службу за вознаграждение к различным князькам и царям.

«Наиболее значительная «казачья орда» (в XII веке) жила в верховьях реки Енисея и занимала земли на востоке от озера Байкал и на западе до реки Ангара. В китайских хрониках орда эта называлась «хакасы», что, по исследованию европейских учёных, равнозначно слову «казак». А немецкий историк Рихтер писал: «хакасы» или «казаки» принадлежали к индо-иранской расе. Они были белокуры и светловолосы, высокие ростом, с зелено-голубыми глазами: храбры, горды и в ушах носили кольца», — отметил историк А. Гордеев. При изучении истории Китая оказывается, что, несмотря на всё мастерство воинов своего Шаолиня, некоторые китайские императоры нанимали для своей охраны казаков.

Казаки составляли основу крупнейших народных восстаний в России — Степана Разина в 17 веке и Емельяна Пугачёва в 18-м веке. Как только казаков не называли: ушкуйники, бродники, черкесы, черкасы, хакасы, половцы, ордынцы, а Петр Первый на картах пометил живущих в Кубани кубанских казаков — «кубанские татары», и те «татары» и предыдущие «татары» внесли огромную путаницу современным историкам, вернее — внесли путаницу многие православные христианские летописцы и историки первых веков второго тысячелетия, ибо у этих казаков была своя, как объяснял Иван Грозный иезуиту, — русская религия, русская вера — смесь ведической веры и обрядов предков и пришедшего христианства, как верно показано в известном фильме про казаков на Диком Поле.

Вольная душа предков — скифов, хунов (гуннов) и гипербореев гнала русского человека от несправедливости на волю, на просторы. Бежали от: насильственного навязывания христианства Владимиром-Крестителем, от жестоких князей и междоусобиц, от реформ Никона и Алексея Романова, от разочарованного в людях и обозленного жестокого Ивана Грозного, от жесточайшего Петра Первого и от притащенных им немцев: Бирона, Остермана, Миниха, Екатерины-Фредерики «великой», от самодуров дворян и помещиков. Убегали от жестоких и несправедливых царей, императоров, господ, от их власти, за территорию их власти — в казаки, благо просторная Родина давала им эту возможность и сохраняла гордую вольнолюбивую самобытность, самосознание русских людей, русского народа. Они не гнулись, не ломались, не деформировались, не покорялись, не меняли в угоду кому-то свою суть, свою душу, свой характер, они не менялись, не изменялись, не коверкали и предавали свою изначальную суть данную Богом в Его мудром замысле разнообразия, многообразия этого Мира, и в том числе человечества.

А убежав на вольные просторы, беглецы, как правило, не шатались в одиночку, не пытались выжить в одиночку сами или со своими семьями, а собирались с подобными вместе, кучковались, создавали общину для общежития: казацкие селения, станицы, деревни, хутора (в южнорусском понимании). Они понимали — сообща, помогая друг другу, легче выжить, защититься от врагов, да и бананы у нас круглый год не растут.

«...Другой вывод из вышеизложенной исторической особенности важнейших моментов развития русского народа состоит в огромном перевесе, которому принадлежит в русском человеке общенародному русскому элементу над элементом личным, индивидуальным», — объяснял наш выдающийся мыслитель Николай Данилевский. А, например, его оппонент, страстный поклонник и подражатель Запада — очумелый

критик Николая Гоголя «неистовый» Виссарион Белинский озвучил противоположный, люциферовский порядок всех либералов: «Человеческая личность выше истории, выше общества, выше человечества». И вооружившись этим девизом, любой либерал может легко эгоистично, эгоцентрично, как это выразиться помягче, — начхать на всех: на своих сородичей, на всё человечество и на весь Мир — на самого Бога, в этом случае — в этом Мире нарушается гармония и порядок, — возникает самостийная раковая клетка, и затем раковая опухоль, и чем это заканчивается — прекрасно известно: идет расшатывание порядка, скреп порядка, — и наступает разрушение человека, общества, государства, — смерть этого человека, этого общества и этого государства.

В своих селениях, станицах казаки самоорганизовывались: собирали Вече — собрание всех, или собирали «на Круг», «на Коло» самых авторитетных и умных — чтобы решить — по каким законам жить. Избирали писаря, который записывал принятые совместно законы общежития — их Конституцию и Судебник, и затем их хранил и о них напоминал. Законы казаки принимали, исходя из понимания, понятия ими правды, справедливости, законов Природы, Космоса, человеческой натуры и человеческого общества. Поэтому принятые ими законы совпадали с их «законами по понятиями», это было одно и то же. Сегодня в нас есть отзвук этого — когда юридический закон не совпадает с законом «по понятиям» справедливости, честности и т.д., когда юридический закон устарел со временем и не соответствует действительности, или закон не исполняется, попирается по причине подкупа или «звонка сверху», то закон «по понятиям» превалирует, доминирует над юридическим. Отсюда и столько разговоров — почему в России в отличие от Запада такое легковесное, безбоязненное или даже наплевательское отношение к некоторым законам.

На Вече казаки избирали себе главного, главаря, вождя, атамана — самого лучшего из своих рядов, чтобы, руководствуясь принятыми законами, мудро и справедливо руководил их общиной. Законы казаки принимали крепко, внимательно следили за соблюдением и жестко наказывали за их нарушение, вплоть до изгнания или смертной казни. Опять же, это был и способ выживания, способ собирания в пучок, в команду, в мини-государство и способ эффективной благополучной жизни. Это было сознательное самоограничение каждого члена общины, своего «я», своих желаний и инстинктов ради добра всей общины и совместной жизни. Сознательность, нравственность — это сознательное самопожертвование своих «прав» и желаний, — это знаменитая «сознательность» и совершенство, к которому, борясь с собой, с собственными недостатками и инстинктами, стремятся люди в каждом поколении тысячелетиями, — это называется сегодня — цивилизованность. Наш выдающийся мыслитель Иван Аксаков объяснял суть самосознания русского человека:

«Закон нравственный, внутренний требует, прежде всего, чтобы человек был нравственным и чтобы поступок истекал, как свободное следствие его нравственного достоинства, без чего поступок теряет цену. Закон формальный или внешний требует, чтобы поступок был нравственным по понятиям закона, вовсе не заботясь, является ли нравственным сам человек...». Это важная разница между своим, собственным пониманием, сознательным самоограничением и внешним — «скрижальным», из-за страха, правовым, конституционным. И эта тема пронзает идеологию и политику, — наш выдающийся мыслитель Ю. Самарин объяснял: «Если нет свободы духовной, не может быть и речи ни о свободе гражданской, ни о свободе политической, ибо и та и другая предполагают первую...».

Даже такая откровенная сволочь, хаявшая из Лондона вместе с Огаревым и другими западниками Россию и желавшая ей беды — как фанатичный демократ и либерал А. Герцен, в конце своей беспутной жизни неожиданно разочаровал своих сторонников, придя к совсем недемократичному выводу: «Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри». Не случайно тема нравственности и самосовершенства, самоулучшения звучит у всех великих русских мыслителей и писателей от А. Пушкина до Ф. Достоевского и И. Ильина. Причем тема не просто «звучит», эти великие люди страстно и упорно боролись за душу русского человека, пытались её выровнять, вылечить, шлифовать, улучшать. Например, Л. Толстой, переживая, набросился даже на «науку мудрости»: «Наука и философия трактуют о чем хотите, но только не о том, как человеку самому быть лучше...». А лучше — это не значит — собрать волю, напрячься и чего-то достичь, но и задуматься, собрать волю и самоограничиться в чем-то, самопожертвовать, — и это тоже достижение, и во многих случаях большее.