Террор в Македонии
Шрифт:
За все время этого страстного монолога Жоаннес оставался сдержан, решителен и тверд.
– Нет, Марко, это ты лжешь, как всегда, пытаясь оправдать собственную слабость и жестокость, – холодно заметил он. – И сейчас я докажу тебе это! Деметр, будь любезен, развяжи нашего знатного пленника!
Парень недоуменно посмотрел на командира, но быстро исполнил приказание.
– Поднимайся, Марко! – обратился юноша к бею.
Ничего толком не понимая, паша встал, потянулся, чтобы размять затекшие
– Ты правильно подумал… – продолжал Жоаннес. – Я даю тебе возможность сразиться со мной один на один, как мужчина с мужчиной! Я согласен еще раз поставить свою жизнь против твоей. Это будет смертельная схватка, символизирующая борьбу двух наших религий и стран – христианин против мусульманина, Македония против Турции! Защищайся, Марко! Друзья, образуйте круг для нашего поединка!
Патриоты, стоявшие в строю, быстро рассредоточились направо и налево, получилось нечто вроде арены, метров двенадцать в диаметре.
Противники встали в центре друг против друга. Оружие у каждого оказалось то же самое, как и в прошлом поединке, том, который им не удалось закончить. Не было произнесено ни слова.
Побледневшая Никея взглядом, полным восхищения и тревоги, смотрела на мужа. Жоаннес нежно улыбнулся ей, словно хотел сказать: «Ничего не бойся. Все будет хорошо. Я выйду победителем!»
Потом он весь напрягся, настраиваясь на яростную атаку бея, тому уже нечего было терять.
Клинки со звоном скрестились, и Марко, забыв всякую осторожность, бросился на молодого соперника. Удары с обеих сторон наносились с такой силой, что сабли иногда соприкасались даже рукоятями. Тогда противники на какой-то момент сходились почти лицом к лицу.
– Я заставлю тебя! Ты отступишь передо мной! – выкрикивал Марко.
– Да, но только для того, чтобы лучше нанести ответный удар! – спокойно парировал юноша.
Слегка отскочив в сторону под бурным натиском бея, Жоаннес распрямил руку и, сделав неожиданный выпад вперед, резко выбросил острие своей сабли прямо в лицо паши.
Марко страшно вскрикнул, отшатнулся и поднес руку к глазам. Сквозь пальцы сочилась кровь.
В этот момент он был совершенно открыт, и молодому человеку ничего не стоило прикончить его. Но Жоаннес, опустив клинок, выжидал.
– Защищайся, Марко! – во второй раз крикнул он.
– Ты демон! [156] – взревел от ярости и боли бей, отрывая руку от лица.
Все вздрогнули. Правое веко паши было рассечено ударом сабли, а на месте живого глаза зияла страшная пустая глазница!
Борьба возобновилась. Теперь атаковал юноша. Последовала целая серия прямых, самых опасных при фехтовании на саблях ударов. Тяжелое
156
Демон – здесь: злой дух, сатана, бес, дьявол.
Тем не менее бей предпринимал отчаянные усилия, стремясь избежать постоянно нацеленного на него грозного острия. Но опять не успел. Жоаннес произвел сначала ложный выпад, а потом сильный прямой удар в лицо.
Марко слишком поздно разгадал маневр противника. Раздался вопль, еще страшнее первого: с меткостью пули стальной клинок вонзился бею прямо в левый глаз!
Выронив саблю, воя от боли и задыхаясь, паша упал на землю, закрыв лицо руками. В приступе ярости, граничащей с помешательством, он бился в истерике и кричал нечеловеческим голосом:
– Я ничего не вижу! Я слепой! Ты лишил меня глаз! Будь ты проклят!
Жоаннес молча вложил саблю в ножны. Вид поверженного врага не вызывал в нем ни ликования, ни чувства удовлетворенной мести. Он был грустен и серьезен.
– Прекрати проклинать других, Марко! Я вполне мог бы убить тебя, если бы захотел, но не сделал этого. Я просто лишил злодея возможности творить зло. Дарую тебе жизнь и вместе с ней оставляю путь к раскаянию! Прощай! Ты пролил море христианской крови, исковеркал наши души и судьбы. Ты был палачом нашей земли, но мы прощаем тебя! И пусть Марко-слепой заставит людей забыть о Марко-разбойнике!
К Хаджу тоже вернулось сознание. Первое, что он увидел, был его непривычно тихий хозяин с пустыми глазницами, откуда сочилась кровь. И в этот момент в душе дикого зверя впервые шевельнулось неведомое дотоле чувство – сострадание к единственному существу, которое он любил.
Хадж рванулся к нему, но не смог подняться и жалобно завыл.
Жоаннес подошел к леопарду и молча разрезал веревки на его лапах. Затем вернулся к своим товарищам и отдал команду:
– Братья! Уходим! Нам нечего здесь больше делать. У нашей родины еще много врагов, и нам предстоит продолжить нелегкую борьбу, чтобы спасти ее. Вперед, друзья!
Ему ответил стройный хор голосов: «Да здравствует свободная Македония!»
Построившись, отряд покинул разбойничье логово. Уже на выходе Жоаннес обернулся.
Марко сидел неподвижно на земле под палящими лучами солнца, которое ему не дано отныне увидеть, а Хадж, стоя рядом, осторожно вылизывал его безжизненные глаза. Из них медленно текли две красные струйки, кровавые слезы, первые, пролитые в жизни Марко-разбойника слезы!