Террорист номер один
Шрифт:
— Максим Воронов?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
«Инопланетянин» отозвался с такой интонацией, будто по пять раз на дню общался с уже надоевшими генералами КГБ. Красавчик.
— Присаживайся, Максим.
Тот послушно присел на стул в третьем ряду стола совещаний, приставленного к рабочему столу Бобкова в виде ножки от буквы «Т». Молча взял из лежащей на столе стопки лист бумаги, из стоящего там-же стакана достал простой карандаш и начал что-то молча писать.
— Ты хотел со мной поговорить?
Не отрываясь от письма, «Инопланетянин» отозвался немедленно.
— Никак нет, товарищ
За время, пока была произнесена эта фраза, «Инопланетянин» дописал, что хотел. Бесшумно соскользнул со стула и передал лист Бобкову.
«Здесь нельзя говорить!
Астрологический прогноз.
— 12 сентября произойдет успешный военный переворот в Турции, который возглавит генерал Кенан Эвренон.
— 22 сентября начнется Ирано-Иракская война.
Если захотите обсудить этот астрологический прогноз, найдите место, где можно будет говорить.»
Псих? Бобков поднял глаза на инопланетянина. Нет, не псих. Точно не псих. Глаза не бегают, скорее пытаются залезть прямо в душу, что бы это понятие не значило. Бобков кивнул и перевернул страницу. Ладно, проверим.
— Убедился? Майор Андрейченко на самом деле тот, за кого себя выдает.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Я принесу майору Андрейченко свои извинения. Разрешите идти?
— Разрешаю!
Дальняя ретроспектива. Максим Воронов
27 сентября 1980 года. Завидово. Государственный научно-опытный заповедник.
Майор Андрейченко запарковал свою новенькую служебную Ниву на небольшой площади, прямо под окнами Завидовского сельского совета и заглушил мотор. Машина ему досталась вместе с новой должностью — заместителя начальника третьего отдела [16] . Должность была полковничья, поэтому не далее, как к «Дню чекиста», его ожидало и повышение в звании.
16
3-й отдел — работа по линии студенческого обмена, студентов и преподавателей.
— Раньше приехали, подождем.
Дремавший Воронов открыл глаза и огляделся. Здание сельсовета, когда-то бывшее симпатичной усадьбой одного из эксплуататоров, сейчас представляла из себя довольно жалкое зрелище. Уродливый бетонный идол вождя мирового пролетариата напротив входа, который должен олицетворять собой победу пролетариев над эксплуататорами, в несколько слоев засрали голуби. Начинался дождь.
— Как скажете, Виктор Иванович.
Майор Андрейченко очень старался установить контакт с этим странным пареньком. Шестое чувство подсказывало ему, что и столь неожиданное, но приятное повышение произошло именно в связи с тем, что он настоял на организации его встречи с начальником управления и дальнейшая карьера теперь зависит от продуктивности работы с Вороновым, но эти старания пока ничего не давали. Воронов больше не дерзил и не провоцировал, но очень умело держал дистанцию. Правильно держал, именно так, как хороший начальник должен держать дистанцию со своими подчиненными. Чертов инопланетянин…
— О чем задумался, Максим?
— Да так, ни о чем. Просто прикидываю —
Воронов кивнул на бетонного идола и снова замолчал. Майор Андрейченко посмотрел на бюст Ленина. Мелкий дождь размывал птичий помет, грязные струйки стекали по щекам и капали с узнаваемой бетонной бородки.
— Кощунствуешь, Воронов?
— Никак нет, товарищ майор. Кощунствовать можно только в адрес чего-то святого. Это же просто кусок бетона. Был бы это на самом деле святой, не стали бы ждать, пока его отмоет дождем. Или не отмоет. Всем на это на самом деле наплевать, в том числе и вам.
Майор Андрейченко почувствовал, что если начнет возмущаться, или возражать, Инопланетянин предложит ему прямо сейчас доказать слова действием и помыть памятник Ильичу. Выходить из машины под дождь не хотелось. Правда что ли наплевать?
— Злой ты, Максим.
Хотел ли что-то ответить Воронов — осталось неизвестным. Рядом с Нивой затормозила старая «Буханка» [17] .
— Это за тобой.
Инопланетянин кивнул, подхватил с заднего сидения свой полупустой рюкзак и молча вылез из машины. «Буханка» уехала, а Николай Андрейченко еще полчаса смотрел на капающие с бетонной бородки грязные капли. Он думал.
17
УАЗ-452.
«И правда наплевать…» Майор выругался про себя, завел машину и поехал обратно в Москву
Внутри непрезентабельной с виду «Буханки» оказался вполне приличный салон. Генерал-лейтенант Бобков скользнул по Максиму цепким, будто хотел поцарапать, взглядом и хлопнул по креслу рядом с собой. Кресла, похоже, от какого-то самолета. Стоят поди дороже самого драндулета. Максим влез в машину, задвинул за собой дверь, сунул рюкзак в проход и молча сел на указанное место. Бобков тоже молчал. С минуту провисела очень много за себя говорящая пауза. «Хорошо молчим! Очень выразительно молчим. Словами лучше не скажешь…». Красоту возникшей паузы не оценил водитель.
— Куда поедем, Филипп Денисович? Дождь, и похоже, что надолго.
— Коли надолго, значит рыбалки не будет. Поехали сразу на «Тройку».
«Буханка» развернулась и поехала обратно в сторону Москвы. Нет, не простая машинка, мотор тоже не родной.
— Тебе что, астрология насчет погоды не подсказывает?
Генерал Бобков кивнул на кеды.
— Я сменку взял. Не люблю сапоги. Вдруг убегать придется…
Филипп Денисович усмехнулся.
— Шутник. Здесь можно говорить.
— Лучше не здесь, товарищ генерал-лейтенант. Зря мы что ли в лес приехали?
Дальняя ретроспектива. Генерал-лейтенант Бобков
27 сентября 1980 года. Государственный научно-опытный заповедник «Завидово». Объект «Тройка».
Завидовский заповедник был особо охраняемым объектом, поэтому его охраной занималось девятое управление, но объект «Тройка» был личной «вотчиной» Бобкова. Совсем небольшая лесная заимка, где содержались собаки для зимней охоты, в основном сибирские лайки.
— Привет, Сергеич.
Бобков сердечно обнял встречающего егеря, во время Великой войны бывшего его ротным командиром.