Террорист
Шрифт:
Кассейн сделал, как было велено. Старуха еще раз перемешала карты.
— Карты — чепуха, если нет дара. Понимаете?
Совершенно неожиданно на душе у Кассейна просветлело.
— Да.
— Три карты все нам расскажут. — Она перевернула первую из них. Башня. — Человек страдает от сил судьбы. Другие управляют его жизнью.
— Мораг вытащила эту же карту. И сказала почти то же самое.
Гадалка открыла вторую карту. На ней изображался молодой мужчина, повешенный вниз головой на виселице за правую ногу.
— Висельник. Сильнее всего он борется
— Слишком поздно, — прошептал Кассейн. — Слишком поздно.
На третьей карте была изображена в традиционной манере Смерть. С косой, пожинающая урожай человеческих жизней.
— Но чья она? — Кассейн через силу рассмеялся. — Моя или, может быть, кого-то другого?
— Карты несут в себе гораздо более глубокий смысл, чем просто изображение. Смерть приходит в качестве Спасителя, в ней заложено возрождение. — Цыганка дотронулась до его лба, мокрого от пота. — Вы больны.
— Все со мной будет в порядке. Просто нужно отлежаться. — Кассейн встал. — Я немного отдохну у вас, если не возражаете. Уйду, когда Мораг еще будет спать. Это очень важно. Вы меня понимаете?
— Да, безусловно, — гадалка кивнула. — Я понимаю вас очень хорошо.
Кассейн ушел в холодную ночь. Все посетители уже разбрелись по домам, аттракционы и карусели закрывались. Лоб его пылал. Наверное, лучше сейчас, чем утром, сделать инъекцию морфия. Он встал, пошарил в сумке и нашел ампулу…
Когда он проснулся, было уже утро, в окна трейлера струился свет. Старая цыганка сидела за столиком, наблюдая за ним, и курила сигарету. Когда он сел, боль, точно живое существо, вновь зашевелилась в нем. На миг Кассейну показалось, что сейчас он перестанет дышать.
Старуха придвинула ему чашку.
— Горячий чай. Выпейте.
Чай был действительно хорош, казалось, лучшего он никогда в жизни не пил. Кассейн улыбнулся, достал из пачки сигарету и трясущимися руками прикурил.
— Который час?
— Семь.
— Мораг все еще спит?
— Да.
— Отлично. Тогда мне пора.
Цыганка сурово сказала:
— Вы больны, святой отец. Сильно больны.
Кассейн осторожно пошевелил немеющими пальцами.
— Если у вас дар, то вы все должны понимать. Перед тем, как мне уйти, давайте определим роль Мораг во всем этом деле. У вас карандаш найдется? Прекрасно. Запишите номер. — Гадалка записала. — Позвоните, ответит человек по имени Фергюсон. Бригадир Фергюсон.
— Это полиция?
— В каком-то смысле. Он отдаст все на свете, чтобы схватить меня. Если его самого не окажется, они знают, где его найти. Скорее всего он будет в Кентербери.
— Почему именно там?
— Потому что сам я направляюсь в Кентербери убить Папу римского. — Кассейн показал ей «Стечкина». — Этим вот оружием.
Казалось, цыганка стала меньше по размерам, она вся съежилась. Конечно, она поверила ему, в этом Кассейн не сомневался.
— Но почему? — прошептала старуха. — Ведь
— Все мы в жизни бываем иногда хорошими. Когда я уйду, вы позвоните Фергюсону. Скажите ему, что я направляюсь в Кентерберийский собор, что я заставил Мораг мне помогать. Скажите, что девочка боялась за свою жизнь. — Кассейн рассмеялся. — Думаю, они должны купиться на это.
Кассейн поднял сумку и пошел к выходу. Старая цыганка сказала:
— Вы умираете, вам это известно?
— Конечно. — Он слабо улыбнулся. — Вы говорили, что изображение Смерти на гадальных картах означает искупление грехов. Что в моей смерти заложена возможность возрождения. Это главное, только это имеет значение. — Кассейн открыл сумку и достал пачку пятидесятифунтовых банкнот. — Это деньги для Мораг. Мне они больше не понадобятся.
Прикрыв за собой дверь, он ушел. Цыганка слышала, как завелся двигатель автомобиля, и машина уехала. Несколько минут она сидела в каком-то оцепенении. Гарри Кассейн ей понравился, ни один мужчина не нравился ей так за всю ее жизнь. Но в глазах у него была смерть, она заметила это с самой первой встречи. Да и о Мораг надо побеспокоиться.
В комнате, где спала девочка, раздалось легкое движение. Старуха взглянула на часы. Половина девятого, пора. Она тихонько вышла из трейлера, быстро пересекла площадь. Зашла в будку телефона-автомата и набрала номер Фергюсона.
Девлин завтракал с Сьюзен Кальдер в гостиничном ресторане, когда его позвали к телефону. Он быстро вернулся.
— Говорил с Фергюсоном. Кассейн объявился. По крайней мере нашлась девчонка, которая была вместе с ним. Вы знаете местечко под названием Мейдстоун?
— Да, сэр. Отсюда шестнадцать или семнадцать миль.
— Поехали туда. Времени у нас в обрез.
Поместье Стоукли-холл ограждалось высокой стеной из красного кирпича, построенной в викторианскую эпоху, когда у владельцев еще водились деньги. Сторожка за массивными чугунными воротами тоже была выдержана в викторианском стиле — ясно проглядывались попытки архитектора сделать ее похожей на основное здание. Свернув с шоссе, Кассейн заметил две машины полиции, стоящие у ворот поместья. Туда же с главной дороги свернул и полицейский на мотоцикле, который ехал за ним последние несколько миль.
Кассейн вел машину вдоль кирпичной стены, скрытой за рядами деревьев. Проехав мимо ворот, он обследовал противоположную часть дороги. Заметил чугунную калитку и дорожку, удаляющуюся в глубину леса. Он открыл калитку и въехал в лес. Остановив автомобиль, вернулся, чтобы закрыть калитку. Затем снял плащ, пиджак и рубашку. С отвращением почувствовал гнилостный запах разлагающейся плоти. Горько усмехнулся.
— Боже, Гарри, да ты разваливаешься на части.
Достал из сумки сутану, черный сюртук священника и воротник. Вставил в пистолет обойму и положил в карман, в другой сунул запасную обойму. Забрался в машину. Больше никакого морфия. Боль не даст ему возможности забыться.