Террорист
Шрифт:
Мне как раз надо на ту сторону, но при эвакуации предписано по возможности избегать подземных переходов. Переход – это ловушка. Поверху ты можешь двигаться в любом направлении и видишь опасность издалека. В переходе у тебя есть только два направления – вход и выход, для того чтобы тебя наглухо блокировать, достаточно двух человек.
Я посмотрел еще разок на страничку атласа, глянул на часы и внимательно обозрел подступы к переходу: ближний ко мне и тот, что был на противоположной стороне проспекта.
Народу немного. С этой стороны спускается пожилая пара, с той – выходит бабуся
Ну так и за чем дело стало? Паранойя хороша в малых дозах, увлекаться этим сильнодействующим средством не стоит: привыкание почти моментальное, лечится очень трудно.
В общем, я сунул атлас в карман куртки и с легким сердцем спустился в переход.
Здесь было привычно грязно, мусорно и сыро из-за реагента, но ларьков оказалось всего три: табачный, «соки-воды – горячий чай-кофе» и вездесущая шаурма.
У ларька с шаурмой, вдоль стены, стояли два высоких круглых столика. Возле одного из столиков торчали трое молодых джигитов: активно жрали шаурму, запивая чем-то горячим из пластиковых стаканчиков – пар от них шел – и громко болтали по-русски с обильным и, как мне показалось, нарочитым вкраплением тяжких матюков. То есть вели себя привычно-вызывающе, показательно плюя на всех, кто оказался в радиусе слышимости – пожилая пара, как раз в этот момент проходящая мимо столика, старательно отвернулась и ускорила шаг.
Я спокойно поравнялся с ними и тоже отвернулся: резвитесь на здоровье, дорогие дети гор, я сегодня не в том положении, чтобы оказывать вам хотя бы какие-то знаки внимания.
У джигитов, однако, на этот счет было иное мнение:
– Э, а ну, стой!
Следуя инструкции, я невозмутимо продолжал движение: при эвакуации предписано избегать любых контактов и до определенного момента не реагировать даже на явную агрессию. Правый карман моей куртки аккуратно надрезан – опущенная в него рука привычно легла на кобуру с револьвером. Без какого-либо подтекста, просто так, на всякий случай.
– Ты че, глухой?! Стой, свинья, – тебе же вашим бл…ким русячьим языком сказали: стой!
И что бы вы думали? Эта милая троица бросила пожирать свое псевдохаляльное «хрен знает что завернутое в лаваш», быстренько догнала меня и прижала к стене. Вернее, прижал один – невысокий квадратный крепыш с рубленым носом и вполне разбойной харей – очевидно, вожак стайки, а двое встали с боков, блокируя меня и ожидая распоряжений старшего.
Пфф…
Если вы знакомы со мной с самого начала, то, наверное, помните, что в мае прошлого года была примерно такая же ситуация. Ну просто до боли схожая с тем, что происходит сейчас, только тех было двое и вели они себя не столь агрессивно. В этой связи у вас, наверное, есть вопросы, верно? Извольте, я вас слушаю. Что-что? Страшно ли мне? В какое место залезла моя кроличья душонка? С какой скоростью плавает вокруг меня привычно загустевший сироп бытия?
– Чего молчишь, свинья? В уши долбишься?!
Извините, дорогой френд: вы не угадали ни с одним вопросом. Поэтому булку с маком я оставляю себе. Правильнее было задать один вопрос общего плана: что я сейчас чувствую.
Вот это верно, тут у нас проблемы.
Сейчас меня душит неукротимая ярость, и я изо всех сил пытаюсь с ней справиться.
Неукротимая – это нехорошо.
Ярость – полноценный инструмент ситуативного поведения. Его (инструмент) следует использовать в строгом соответствии с ситуацией и им нужно умело управлять.
А я, наверное, сейчас красный, чувствую, что лицо мое пылает.
– Ну ты че, сука, обоссался от страха? Че покраснел, свинья?! Рот свой поганый открой, пердни че-нибудь!
О, все: справился. Вам дико повезло, мои каракулевые барашки: во имя всего доброго, что во мне осталось, я сейчас буду нарушать инструкцию.
– Вы собираетесь меня ограбить?
– Да на х… ты нужен – «ограбить»! – Квадрат усмехнулся и ослабил хватку, очевидно, сочтя, что я вполне созрел: – Ты просто поделишься с нами. По-братски. Ты ведь хочешь поделиться, да?
– Могу я вас спросить об одной вещи? – Краем глаза я заметил, что пожилая пара стремительно семенит к выходу, покорно втянув головы в плечи и буквально семафоря покорно согнутыми спинами: «Не обращайте внимания, нас тут уже нет, мы ничего не видели и не слышали, еще два десятка шагов, и мы исчезнем…»
– Какой вещи? – недовольно нахмурился квадрат. – Ты че, кого-то знаешь?
– Из «людей», в смысле? Нет, не знаю. Я вот что хотел спросить: зачем вы это делаете?
– Что – «это»?
– Вы же у нас в гостях. Разве вы не должны вести себя как подобает гостям? Почему вы грабите нас?
– «Шлеп»! – Квадрат отвесил мне пощечину и, ухватив за ворот куртки, крепко встряхнул. – Потому что мы волки! А вы – овцы! И хватит уже трындеть – давай, выкладывай все, пока я тебе кости не поломал!
– Хорошо.
Я совершенно спокойно и неторопливо вытащил револьвер и выстрелил три раза. Не наобум, не навскидку, а расчетливо и методично: ткнул стволом в правое плечо квадрата – нажал на спусковой крючок; затем таким же манером прострелил плечо тому, что справа, и тому, что слева. Про это дольше рассказывать, на тренировке аналогичное упражнение я выполняю за полторы секунды. Так что мои джигиты даже не успели сообразить, что, собственно, произошло, а просто упали на колени, зажимая здоровыми руками раны и задыхаясь от боли.
Три любопытных лица в ларьках куда-то пропали. Очевидно, под прилавки. Да, это правильно. Нам сейчас публика совсем без надобности.
– Повторяю вопрос. – Я приставил ствол к правому глазу квадрата и слегка надавил. – Зачем вы грабите нас?
– Брат… – простонал квадрат, с огромным трудом превозмогая боль. – Пожалуссста, брат! Все, что хочешь…
– Пи…ц тебе, свинья! – приходя в себя, прохрипел тот, что слева. – Теперь тебя на куски порежут!!!
– Да неужели? – Я живо прострелил обещателю второе плечо и приставил ствол к его голове.