Террористка Иванова
Шрифт:
— Это нельзя… это тоже нельзя… Вы, гражданка, уже полгода к нам ходите, правильно? Я вам с первого раза сказал, чего можно, а чего нельзя. Запишите, если с памятью плохо… Еще раз говорю, в стеклянной таре ничего приносить не надо. Лекарства только с разрешения тюремного врача. Без наркотических компонентов!
Подошла очередь Ивана Витальевича, и он подал в окошко свою сумку, протянул паспорт:
— Подследственная Иванова Полина Ивановна.
— Первая передача? —
— Да, первая, — ответил Иван Витальевич. — Скажите, с кем поговорить насчет свидания?
— К адвокату подследственной обратитесь. Или к следователю, — ответил приемщик и стал доставать из сумки продукты.
Иван Витальевич вышел из лифта, достал бумажку с адресом и, сверив номер квартиры, позвонил. Дверь через несколько секунд отворилась — на пороге стояла Галка, вопросительно смотрела на пожилого человека.
— Милая девочка, здесь живет Пилюгин Михаил Геннадьевич?
— Здесь. А вы кто?
— А я дедушка Вити Иванова, который живет сейчас у вас, как сказал мне Михаил Геннадьевич. Он дома?
— Витя еще в школе, но скоро должен прийти. Заходите, пожалуйста. Чаю хотите?
— С удовольствием. Все равно мне Витьку дожидаться, — отозвался Иван Витальевич, проходя на кухню.
Галка сноровисто расставляла на столе блюдца и чашки, и уже чайник кипел на плите, и скоро появились на столе вазочка с вареньем, сахарница и печенье.
— А вы… вы Витю навсегда заберете? — вдруг спросила Галка.
— Ну, конечно, — с кислой миной ответил Иван Витальевич. — Он вам, наверное, надоел до смерти? Паренек-то беспокойный.
— Нет, он нам не надоел, — Галка положила в чашки пакетики с чаем и налила кипятку. — Мы с ним подружились.
— Я очень вам благодарен, что вы его приютили, — Иван Витальевич положил сахар, размешал, взял печенье и стал с аппетитом жевать, запивая горячим чаем.
— Не стоит. Это папа так решил, — Галка села напротив, но чай не пила, смотрела на Ивана Витальевича. Она вела себя как взрослая женщина, и было заметно, что эта роль ей очень нравилась. — А мы с папой даже не знали, что у него дедушка есть. Витя ни разу вас не вспоминал… Он, наверное, вас не любит?
Иван Витальевич даже чаем поперхнулся, закашлялся, пробормотал:
— Ну, почему же? Я его люблю… даже очень люблю…
В дверь позвонили. Галка побежала открывать и скоро вернулась на кухню в сопровождении Витьки. За спиной у него был ранец с книжками.
— Ну, здравствуй, беглец! — весело проговорил Иван Витальевич. — Почему домой не являешься? Добрых людей
— Он нас совсем не стесняет, — поспешно сказала Галка.
— Живешь тут, как сирота казанская! — продолжал Иван Витальевич. — Пора и честь знать. Домой поехали, Витя. Тебе собираться не надо?
— Не надо…
— Тогда поехали? — Иван Витальевич поднялся из-за стола.
Витька молчал, растерянно глядя то на деда, то на Галку. Потом шмыгнул носом и сказал:
— Я не хочу…
— Чего не хочешь? — не понял Иван Витальевич.
— Домой не хочу… там мамы нету…
— А мы ко мне домой поедем. Будем вдвоем жить. Все хорошо будет, Витя. Тебе же нравилось у меня в деревне?
— Никогда не нравилось… — мрачно буркнул Витька.
При этих словах Галка едва заметно, тонко улыбнулась.
— Ну, не знаю, не знаю, — развел руками Иван Витальевич. — Всегда говорил, что нравится, а теперь — не нравится.
— Никогда не говорил… — вновь буркнул Витька, глядя в сторону.
— Ладно, это мы без посторонних выясним. Пойдем, — и дед решительно взял Витьку за руку, но мальчишка вырвался и отступил, спрятав руки за спину:
— Не поеду с тобой, не поеду!
— Да что с тобой, Витя? — изумился Иван Витальевич.
— Ничего. Я хочу здесь жить, — выпалил Витька.
— Да живи, пожалуйста, Витя, только я считаю, стыдно жить у чужих людей, когда у тебя есть свой дом… есть родной дед… — Иван Витальевич растерянно оглянулся на Галку, но та в ответ только ехидно улыбнулась:
— А мы Вите совсем не чужие…
— Да? Ладно, — Иван Витальевич пошел к двери. — До свидания, Витя. Ты подумай как следует, а я в другой раз зайду. Обещаешь мне? Подумаешь?
— Подумаю… — отвернувшись, ответил Витька.
Пилюгин вел машину осторожно, прижимаясь к обочине тротуара. Время от времени он оборачивался на Галку. Она сидела сзади, на коленях у нее лежал большой сверток, откуда выглядывала физиономия младенца с соской во рту. Галка, затаив дыхание, смотрела на него.
— Ну, как он? — спросил Пилюгин.
— Ничего… Сопит… соску сосет… — Галка улыбнулась. — У него глаза синие, пап.
— Синие? — переспросил Пилюгин и тоже улыбнулся. — Синие — это хорошо… У мамы были синие глаза, помнишь?
— Конечно, помню, — улыбнулась Галка. — У меня тоже синие — не замечал?
— Правда? — Пилюгин обернулся, взглянул на дочь. — Ну конечно, синие, как это я забыл?
У светофора стоял инспектор ДТП и, увидев машину Пилюгина, вдруг поднял полосатую палку, приказывая остановиться.