Террористы космоса
Шрифт:
Президент Лейтон чуть-чуть опоздал.
Планету Эддора-IV населяли насекомоподобные существа, чем-то напоминавшие земных мух, только бескрылых. Их внешний вид был настолько неприятен, что император Шорр Кан отдал специальный приказ для дворцовой службы этикета: на светских приемах размещать посланцев с Эддоры-IV подальше от послов гуманоидных планет. А самое главное, ни за что не допускать того, чтобы эти мохнатые твари не ползли по потолку во время выступлений его, императора! Был уже однажды такой прецедент, который вызвал в тронном зале жуткий переполох. Некоторые дамы, взглянув наверх, посчитали, что дворец захватили противные земные насекомые, и упали
Культура эддориан также не отличалась особой глубиной. Издревле они использовали письменность лишь для деловой переписки, и даже вхождение в состав Империи не улучшило их отношение к книгам, особенно художественным. Живопись тоже была своеобразной, картины эддориан больше напоминали плетеные из веток корзины. Зато в отношении музыки жители маленькой планеты в Созвездии Знаменосца пошли куда больше многих гуманоидных миров. Любой эддорианин, начиная с младенцев, представлял из себя как бы живой оркестр, и их разговорная речь на слух людей звучала словно сложная, изысканная песня. Впрочем, для Шорра Кана это вовсе не являлось достоинством, поскольку тот терпеть не мог музыки и музыкантов. В его ныне почившей в бозе Лиги Темных Миров это направление культуры приравнивалось к половым извращениям, и сурово каралось без суда и следствия.
В отличие от императора, Морган Чейн очень тепло относился к эддорианам. Он считал их расу уникальным созданием Природы, и сделал очень много для того, чтобы «мухи» не чувствовали себя изгоями в огромной галактической семье. В летающей Цитадели жило больше ста эддориан, которые постоянно участвовали в фестивалях и концертах, проводимых мессией на различных мирах. Хор эддориан пел на торжественных открытиях нескольких сотен Цитаделей. Это заметно улучшило отношение к мухоподобным созданиям со стороны гуманоидов.
А негуманоиды, особенно кентавры из бывшей Империи хеггов, именно после этой истории почувствовали особое доверие к Моргану Чейну. Уж если мессия так ласково отнесся к бедным уродцам с Эддоры-IV, то и для них найдется место в большом и добром сердце мессии!
Никто не удивился, когда эддориане сподобились соорудить свою Цитадель Культуры. Она не отличалась грандиозными размерами, и выглядела не как традиционная пирамида, а скорее как огромное ветвистое дерево, оплетенное густой сетью лиан. На этих «лианах» порой собиралось до ста тысяч эддориан, отчего Цитадель напоминала огромный муравейник. Цитадель в эти часы пела, да так, что ее слышно в было за сотни миль А в ультразвуковом диапазоне — по всей планете! Ученые с других миров долго изучали то феномен, и далеко не сразу поняли, что пение тысяч эддориан содержит колоссальную информацию по всем направлениям знаниям, начиная от математики и астрономии, и кончая этическими и моральными правилами. Дети эддориан, еще находясь в стадии личинок, могли воспринимать эту информацию, и появлялись на свет божий уже с приличным начальным запасом знаний.
В детстве Томас изучал под руководством отца науку о галактических культурах, и конечно же, не обошел вниманием странный мир эддориан. Одно время ему даже хотелось увидеть эту необычную планету воочию, но не случилось. Отец трижды посещал Эддору-IV, но Томас каждый раз по разным причинам не смог его сопровождать.
И сейчас, много лет спустя, Чейн-младший наконец-то увидел планету своей мечты. Увы, совсем в другой ситуации, чем хотел когда-то.
Вернувшись из кабины пилотов, Томас погрузился в раздумья. Как сейчас ему не хватало Вилены! Ее советы порой были по-женски мудрыми и взвешенными.
— Как же поступить? — прошептал молодой капитан.
В дверь деликатно постучали.
— Войдите! — недовольно буркнул
В каюту вошел бортинженер Христакис. Капитан недоуменно поднял брови.
— В чем дело? — резко спросил он. — Почему вы оставили свой пост на боевом марше? В любой момент на нашем пути может появится противник, и…
Он запнулся, увидев, на лице бортинженера вспыхнул румянец, а на ее глазах выступили слезы. Ее прекрасных глазах!
Год, проведенный на Базе Ллорнов, был для Томаса Чейна непростым во многих отношениях. Полторы тысячи молодых людей и нелюдей с разных концов Галактики, собравшихся в одном месте, отнюдь не сразу нашли между собой общий язык. Случались скандалы, драки, и даже два непреднамеренных убийства. Между некоторыми мирами, как правило соседями по космосу, существовали давние непростые отношения, а порой и неприкрытая вражда. Особенно трудно было мирить землян и ванриан, представлявших две метрополии бывшей Федерации Звезд. Два вида людей по прежнему считали именно себя основателями расы хомо сапиенс, отцами-основателями сотен галактических поселений, и порой находили причины для споров и ссор буквально на ровном месте.
Молодому директору Базы пришлось попотеть, прежде чем конфликты между его молодыми подчиненными начали постепенно сглаживаться. Однако с другой проблемой он так и не сумел до конца справиться. И ее имя было — женщины!
На Базе волей судеб оказались почти триста девушек и молодых женщин-людей. Семейных пар почти не было, да и никто особенно не торопился связывать себя по рукам и ногам в такой чудесной и огромной галактической ту совки. Любовные связи стали основным развлечением молодежи, и осуждать их за это Томас не мог, хотя сам предпочитал жить только с одной девушкой — Виленой.
Это и стало его основной проблемой. Многие, если не все, девушки что называется, положили глаз на молодого директора Базы, который к тому же являлся сыном великого мессии. Первые месяцы красотки (или те, кто считал себя красотками) буквально не давали ему прохода. Все полагали, что Вилена — это только каприз молодого Томаса Чейна. Да и кто из мужчин в здравом уме и памяти мог жениться на капризной и высокомерной дочери императора Шорра Кана!
Однако Томас проявил удивительную выдержку, и с честью выходил из самых тонких и коварных ловушек. Вилена тоже не сидела сложа руки, и быстро давала понять всем соперницам, где их место. Постепенно многие претендентки на роль подруги директора Базы успокоились и оставили Томаса Чейна в покое. Многие — но не все. Несколько девушек по слухам до сих пор были по уши влюблены в молодого красавца Чейна, и упорно ждали своего часа.
Землянка Таис Христакис, гречанка по национальности, была в числе этих бедняжек. Она была, пожалуй, самой красивой среди всех женщин расы хомо сапиенс. Фигура ее вызывала восторг у многих мужчин. По слухам, она была умна и обладала бархатистым, приятным голосом. Впрочем, Чейн ни разу не слышал ее пения, поскольку в его присутствии Таис решительно отказывалась петь.
И вот сейчас, разглядывая прекрасное лицо бортинженера, Томас понял, что девушка готова перейти в наступление. Этого следовало ожидать — ведь Вилены теперь нет рядом с ним!
«Господи, только любовных историй мне сейчас не хватало!» — мысленно простонал Томас, но все же нашел в себе силы улыбнуться:
— Простите, Таис. Я вовсе не хотел вам нагрубить! Просто мои нервы сейчас напряжены до предела. И честно говоря, я не знаю, как поступить.
Девушка ответила робкой улыбкой.
— Может быть, вам нужен чей-то дружеский совет? — с тайной надеждой сказала она.
Томас хотел было сказать, что он собирался для этой цели собрать своих заместителей, и меньше всего нуждался в помощи малознакомой в общем-то девушки, но почему-то сказал совсем иное: