Теряя наши улицы

Саттаров Эльдар Тханевич

К бару подъезжает дорогая спортивная тачка, оттуда выходит парень в фирменной одежде, подходит к нам, здоровается за руку. Он явно выделяется из остальной толпы. Более преуспевающий тип, лощёный такой. Белая бейсболка, спортивная кожаная куртка, белые штаны. Мы знакомимся:

— Анаривал, очень приятно. Дэнни звонил мне, всё сказал. Вообще-то я крэком занимаюсь, камень продаю, но сегодня у меня в виде исключения есть порошок.

Беру на пятьдесят баксов.

— Пойдём Педру, брат, разнюхаемся.

— Ну, пойдём, раз предлагаешь. Вообще-то обычно я эту хуйню не употребляю, не люблю её. Так чисто, ради тебя.

Я подтягиваю Дэнни, он спрашивает можно ли позвать Винса, ещё одного дружка, большого любителя разнюхаться. Я говорю:

«Конечно!». Мы вчетвером спускаемся в подвал. Дэнни готовит в туалете, на бачке четыре жирненькие такие дорожки. Сначала заходим мы с Педру. Я беру свёрнутую двадцатку, приставляю к толстому, округлому краю белой дорожки, сначала выдыхаю ртом в сторону, потом резко втягиваю в себя всю дорогу. Она становится всё тоньше и тоньше и когда она заканчивается, я чувствую резкий, колючий, анестезирующий эффект кокаина на слизистой. Через несколько минут я уже ощущаю поднимающийся в моём организме приход и волну радости и энтузиазма. Алкогольное опьянение мгновенно улетучивается, все мои проблемы внезапно начинают казаться далёкими и мелкими. Мне хорошо здесь, в этом районе, в этой компании, по крайней мере, сейчас, а про остальное надо забыть. Забить на всё! Смешно, но, хотя я пробую кокаин впервые, его действие мне уже знакомо. Амфетамины, эфедрин, экстази — все стимулирующие наркотики, содержат в себе или один и тот же алкалоид, или, по крайней мере, их алкалоиды настолько похожи друг на друга, что дают одинаковый эффект. Для меня до сих пор остаётся загадкой кокаиновый бум в Северной Америке. Почему люди платят в пять раз дороже за тот же кайф, который они могут получить от амфетаминов, с той лишь разницей, что действие кокаина гораздо более скоротечно? То есть, в реальности, люди платят не в пять, а в десятки раз больше. Причём там, где есть кокаин, как правило, трудно найти амфетамины, и наоборот. Я могу объяснить это только переделом рынка между мафиозными предпринимательскими кланами. Не случайно ведь Анаривал сказал, что порошок сегодня — исключение. Кокос — это для взбесившихся ботаников, вроде охуевших яппи из даунтауна. Напротив, там, где появляется крэковый кокаин, в неблагополучных районах, уже не поощряется торговля порошковым. Действие крэка ещё быстрее, его розничная доза дешевле, но его берут чаще, и, соответственно, прибыли должны быть в десятки раз выше.

Мы опять за барной стойкой, общаемся с самыми разными пацанами, благо, матч уже закончился победой «Бенфики», обсуждаем музыку. Сейчас у тинейджеров грандж в ходу. Некоторые только что вернулись с концерта «Bush X». Делимся впечатлениями о последней Лоллапалузе. Правда, я ездил на неё исключительно ради «Рансид», «Вайолент Фаммс» и, конечно же, «Рамонес». Они уже объявили тогда, что это было их последнее турне, и я вполне осознавал, какая огромная мне выпала честь — повидать их живьём. Но если после них я сразу вернулся в Мотор-Сити, то эти пацаны наоборот, приехали уже после «Рамонес» на хедлайнеров — «Саундгарден» и «Металлику». Меня здесь все уже знают по имени. Один пацанчик с длинными волосами и бородкой, Фрэнки, подсаживается справа от меня и тихо спрашивает:

— Алекс, ты не знаешь, где здесь купить кокаина?

— Братишка, ты местный, и у меня спрашиваешь, где взять?

— Да я у всех спрашиваю, нет нигде. А мне протрезветь срочно надо — родители убьют, если пьяный приду.

— Ну, у меня есть если что, — тут я вспоминаю про Дженни из Дувра с её пятёркой, которую она мне пыталась всучить за полмарочки ЛСД. — Дашь мне десятку, разнюхаемся.

Я отхожу выпить по последней с Дэнни, потому что ему тоже пора домой. Я учу его правильно пить водку — залпом.

— За тебя Алекс, друг, не унывай из-за работы, ты найдёшь ещё себе. Чтоб у тебя всё нормально было!

— Спасибо, Дэнни! — мы чокаемся.

Когда я выхожу, на улице уже стоят Фрэнки, Педру и Винс. Уже около полуночи, на улицах, как здесь водится, ни души. Только ряды одинаковых коричневых двухэтажных домов и припаркованных на обочинах автомобилей. У

пацанов, особенно у Педру, почему-то какие-то угрюмые лица.

— Чё, отойдём? — у меня сохраняется классное настроение. Но Педру придвигается ко мне вплотную с самым что ни на есть угрожающим видом.

— Слышь ты, чувак, я тебя раскусил, — он крепко хватает меня за руку и, накручивая себя, начинает повышать голос. — Ты с ёбаного Мэри и Флинт сюда приехал, чтобы наркоту толкать, да? Хочешь на этом районе бизнесом заниматься, да? Ты же с ниггерами живёшь, ты на них работаешь значит, так получается, Алекс? У тебя не прокатит, я с тобой лично разберусь, ты так просто отсюда не уйдёшь, понял?

— Ты во-первых, Педру, для начала руку убери свою, — у меня, несмотря на первоначальное удивление, сохраняется классное настроение. Я говорю предельно спокойно, не злюсь, всё понимаю и считаю, что всё нормально. — Во-вторых, ты слегка не в теме. Если тебе этот мальчик, Фрэнки, что-то напел, так он у меня сам попросил продать ему. Он сказал, что ему надо купить, так что я не в курсе, если что, может у него принцип такой — не угощаться, а за всё платить. А так мне по хуй, ты же знаешь. Мы весь вечер это дерьмо нюхаем, сейчас добьём то, что осталось и разбежимся. Всё нормально, на самом деле, брат.

Педру поворачивается к Винсу и Фрэнки и уже срывающимся голосом орёт на них:

— Видели? Нет, вы, слышали, вы тупые ублюдки?! Вот это реально крутой парень, а вы… Да вы… — он не находит слов. — Да я сейчас отпинаю ваши задницы.

Винс и Фрэнки уже врубились и начинают смешно так убегать, стараясь втянуть, убрать подальше свои задницы и прикрыть их руками. Педру на полном серьёзе гонится за ними и награждает увесистыми пинками под зад. Я иду за ними, прикалываюсь. После экзекуции, я ссыпаю весь оставшийся кокс на капот одной из машины и мы делаем несколько жирнючих таких дорожек. Педру похлопывает меня по плечу:

— Извини, что предъявил тебе, Алекс, брат. Ты хороший парень, — ему реально неловко передо мной.

— Да всё нормально, Педру.

— Знаешь, зачем тебе ехать в такую даль, на Мэри и Флинт? Как ты сейчас доберёшься? Ты запросто можешь переночевать у нас дома, без проблем. Мы только рады будем.

— Да не, спасибо, Педру, я такси возьму.

Я думаю о том, что меня неспроста опять назвали «прохладным». Это значит, что я тоже становлюсь отморозком. «Прохладный» — значит крутой, клёвый, но на английский манер. Человек с самоконтролем, который не подводит, не говорит и не делает лишнего, но при этом отмороженный такой, одинокий. Так, во всяком случае, это понимаю я.

6

По пути заходим в какую-то полночную закусочную, купить сигарет. В закусочной своя сценка. Какой-то пьяный в умат негр рассказывает как он трахал жену Боба Марли. Он весь такой длинный, нескладный, в отрепьях каких-то, в старом пальто, в круглом африканском головном уборе, с пустыми глазами и с бородкой. Два-три посетителя и хозяин закусочной открыто ржут над ним. Он психует, вскакивает перед одним из них и встаёт в боксёрскую стойку.

— Ты мне не веришь, твою мать? Ты меня, твою мать, называешь лжецом?? Ну-ка вставай, твою мать, я докажу тебе, что я не лжец, твою мать.

— Слушай, мужик, всё нормально, успокойся, — говорит ему хозяин. — Иди лучше домой.

— Как ты хочешь, чтобы я в это время попал на Мэри и Флинт-стрит?

— Я тоже там живу, сейчас на такси еду, тебя подбросить? — вмешиваюсь я. Ненормальная кокаиновая общительность так и не отпускает меня. Мы зацепляемся с негром языками, кто там кого знает и т. д. Педру три или четыре раза подходит ко мне и уговаривает идти с ними, напоминает что пора. Я говорю «сейчас», но продолжаю базарить с негром. На коке это нормально, на базар конкретно пробивает. Когда я выхожу, Педру с пацанами на улице уже нет. Хозяин закусочной показывает, куда они ушли, я иду за ними, но их уже и след простыл. Видимо, надолго я там притормозил, заговорился малость. Негр догоняет меня.