Терзающий небо
Шрифт:
Диковинно безлюдной казалась деревня, окутанная, словно кокон, нитями дождя, смешанными, будто для прочности, с чернотой опустившейся ночи.
Стоявшую неподвижно в бледно-оранжевом окне тень можно было принять за неодушевленный предмет, если бы она, когда всполох молнии озарял деревню, не пряталась вглубь избы. Через пару минут тень вновь появлялась в окне и замирала, безмолвно взирая на однообразную картину разбушевавшейся стихии.
В тусклой, освещаемой лишь старинной слабой
Ледяной для этого времени, недружелюбный дождь, не прекращающийся третьи сутки, горячими тисками давил старухе на виски шумом, который, казалось, навсегда поселился в её голове. Каждую минуту старуха надеялась, что водяные пряди хотя бы немного поредеют, но серая стена из ровных толстых линий неприступно стояла у горизонта, одетого в тёмно-серую ткань дождевых перекатов.
«Они не прилетят! В такой ливень они ни за что не прилетят! Они ненавидят этот проклятый дождь», – растирая виски пахучей взвесью, твердила старуха.
Поленья давно догорели в почерневшей от старости и копоти печи, и старуха, впервые за много часов, отошла от окна и протянула к ней, ещё сохранившей остатки тепла, внезапно замерзшие руки; одной ей было известно, из чего состоит мазь, вызывающая столь странную реакцию.
Потрескавшиеся половицы, находившиеся под слоем какой-то непонятной травы, пыли и земли, скрипя, отдавали болью в голове старухи: с тех пор, как начался дождь, она засыпала не больше, чем на пару часов, а, открыв глаза, первым делом бросалась к окну.
«Прошло столько лет, [он] не мог остаться в живых. Цикл существования – не более пятнадцати лет. Я совсем выжила из ума, ведь [он] подох давным-давно… Нет, не может быть, это невозможно! Но тогда… тогда почему она повсюду? Причиной может быть лишь одно. Должно быть, это моя дурная голова меня обманывает, и мне всё блазится. Утром же пойду и проверю… если она потемнела, то [он] по какой-то невообразимой причине жив!».
Окаменевшими от неподвижной позы ногами, старуха грузно поплелась к кровати, почти не отрывая их от пола, размазывая грязь, накопившуюся, вероятно, за несколько лет. Взобравшись на кровать, старуха начала перебирать странный предмет, отдалённо напоминающий чётки, только вместо бусинок были продолговатые вытянутые несимметричные шипы-семена. То, что это именно
Резкими взмахами старуха трясла «чётками», и, в противовес успокаивающему эффекту от монотонных плавных движений, глаза её наливались злобой. Каждую минуту старуха тряслась всё исступлённей, и налитые багровым гневом глаза вдруг помутнели; хрусталик слился с радужной оболочкой в одну размытую кляксу и стал расширяться, охватив собой всё стекловидное тело. Старуха вмиг прекратила движения. Успокоившись, смотрела чёрными глазами в пол и мерно дышала: она спала…
2
Свет голубого, без единого облачка неба заливал всё вокруг. Простирая руки и всю себя навстречу этой массе, она бежала, перебирая своими маленькими ножками так быстро, что не видела земли. Тёплый летний ветер дул ей в спину, ласково подгоняя её вперёд. Приятные подталкивания заставляли её смеяться во всю силу детской самозабвенной радости. Её мать, делая вид, что не может догнать ребёнка, театрально изображала свою беспомощность и восхищалась прыткостью девочки. Оттого, что мать не может поспеть за ней, становилось ещё радостней и задорнее.
Поле, по которому она мчалась, было огромным. Равномерная зелень густых низких трав, с краёв подсушенная зноем, ползла до самого горизонта и сливалась с широкой полосой неба в одно целое. Небо, ровное и абсолютно одинаковое, куда ни глянь, создавало впечатление качающегося живого существа; даже солнце теряло свою силу, как бы преклоняясь перед могуществом неба…
Девчушке казалось, что кроме двух цветов – зелёного и голубого, нет ничего в мире, лишь зелёный и голубой были перед ней, зелёный и голубой и были всем обозримы миром.
Тем неожиданней и интереснее стало, когда сквозь эти два цвета, ближе к горизонту, стал проявляться едва заметный красноватый оттенок.
Девочка крепко зажмурилась, думая, что это солнце шутит над ней, рисуя удивительные фигурки своими бликами. Но она открыла глаза, а пятно никуда не делось: напротив, с каждым шагом, который приближал девочку к нему, становилось всё отчётливей…
3
Старуха сидела на кровати в той же позе, в которой уснула. Очнувшись от сна, она суматошно бросилась к зеркалу и, медля, не сразу решившись взглянуть на своё отражение, всё же посмотрела. Выдох облегчения вырвался из её груди: из потрескавшегося зеркала на неё взирали обыкновенные человеческие глаза, только вокруг них фиолетовой вуалью лежала, просвечивая сквозь тонкую кожу, сеть пульсирующих капилляров.
Конец ознакомительного фрагмента.