Теща в подарок
Шрифт:
Вон у нее силища какая…"
Котенок поглядел с дивана торжествующе и интенсивно почесался.
— Софья Сигизмундовна! — взмолился Веня. — Ну нельзя же брать в квартиру бездомное животное! Да на нем блох несметное количество, и сейчас все они переходят на диван, а я, между прочим, на нем сплю! Он уже изодрал всю обивку. И эта куча в прихожей, это же ни на что не похоже!
Теща была глуха к его словам. Когда же Веня увидел разбитую пиалушку, с которой связаны у него были приятные воспоминания, он рассердился.
— Если вы немедленно не выгоните этого мерзавца, — загремел он, — я сообщу
Разумеется, всем его угрозам была грош цена. Милиции давно уже не было никакого дела до проживающих граждан, тем более никого не интересовала старуха пенсионного возраста. Однако Софья Сигизмундовна по старой памяти органов побаивалась. Еще больше она испугалась Вениного гнева, потому что никогда его раньше таким не видела.
— Венечка! — заговорила она, прижав руки к сердцу. — Ну сделай что-нибудь! Я его перевоспитаю, приучу к чистоплотности…
— Его нужно вымыть, — сказал Веня, сдаваясь.
Он осторожно приблизился к котенку, но тот мигом разодрал ему руку до крови и унесся в прихожую. Там он вспрыгнул на подзеркальник, потом взмыл на вешалку и грозно шипел, поглядывая вниз. Видно было, что он вознамерился дорого продать свою жизнь и свободу.
Разглядев разодранную руку, Веня понял, что так просто котенка не возьмешь, и решил подстраховаться. Он надел длинный черный клеенчатый фартук, который оставила малярша Люська, она в нем размешивала краску. Голову Веня повязал черным платком Софьи Сигизмундовны для защиты, поскольку котенок мог прыгнуть сверху на начинающую лысеть макушку. Теща еще посоветовала надеть очки, нашлись только темные. И на руки Веня напялил плотные резиновые перчатки ядовито-розового цвета. Закрыв двери в комнаты и удалив тещу, Веня приступил к котенку. И в это время раздался звонок в дверь.
У капитана Ананасова в голове происходили дорожно-ремонтные работы. Там два, а может и больше отбойных молотка одновременно долбили асфальт, выл компрессор, рычал бульдозер и орали визгливыми голосами тетки-ремонтницы. Представив их оранжевые жилетки, капитан поскорее открыл глаза. Он находился у себя в кабинете, сидел за обшарпанным столом и слушал в телефонную трубку, как его распекает начальство. Басистый голос пробирал капитана до самой селезенки, от него хотелось выпрыгнуть в окно. Капитан Ананасов так бы и сделал, если бы были силы дойти до окна и влезть на подоконник.
Отвратительное самочувствие капитана объяснялось просто, как задача по арифметике для второго класса средней школы. Вчера они вместе со старым другом и сослуживцем Сеней Гудроновым посетили бар под названием «Джон Сильвер», и Гудронов, этот авантюрист и легкомысленный человек, уговорил Ананасова попробовать коктейль под названием «Мохито». Его, якобы, очень любил пить знаменитый писатель Хемингуэй, когда долго жил на Кубе. Известно, что основу коктейля составляет кубинский ром. Возможно, что в «Джоне Сильвере» в коктейль лили ром не кубинский, а ямайский, возможно, этот был вовсе не ром. Возможно, писатель Хемингуэй, проведя долгое время в здоровом и благодатном климате, так закалил свое здоровье, что ему все было нипочем. Возможно, в дополнение к коктейлю, следовало курить кубинские сигары,
А скорей всего, покаянно подумал капитан, знаменитый писатель не пил за раз больше трех коктейлей. Ну, уж в самом крайнем случае четыре. И не больше. И уж никак не семь, как это сделал вчера капитан Ананасов. Впрочем, он точно не помнит, возможно их было восемь, после пятого он сбился со счета.
Капитан Ананасов тряхнул многострадальной головой, мучительно скривился и сосредоточился на телефонном разговоре. Впрочем, у его начальника была одна хорошая черта — когда он кого-нибудь распекал, он не слушал оправданий, так что можно было лишь изредка виновато покашливать и вставлять в разговор междометия, показывающие шефу, что ты еще не умер.
Начальство бросило трубку, и тотчас в кабинет вошел старый друг Сеня Гудронов.
Судя по его выпученным глазам, нездоровой бледности и дрожащим рукам, он тоже маялся жесточайшим похмельем. От вида приятеля капитану Ананасову стало капельку легче.
— Нас на труп вызывают! — хрипло сказал Гудронов. — Одного мужика в собственной квартире зарезали.
— Эка невидаль! — вздохнул Ананасов.
В квартире Каретникова к тому времени уже побывал наряд милиции, вызвали слесаря, взломали дверь, убедились, что имеется труп примерно суточной давности, и машина следствия потихоньку завертелась.
Приехали эксперты, вызвали понятых, квартира наполнилась народом, так что когда явились Ананасов с Гудроновым, им ведено было начать обход квартир и опрос соседей.
Посовещавшись, начать решили с нижних квартир, заодно и пятно на потолке как следует разглядеть, а потом уже можно и с бульдогом побеседовать. Правда, при этом возникала существенная проблема: бульдог был французский, а Гудронов с Ананасовым французским языком не владели. Но бравые капитаны решили покамест об этом не думать и решать проблемы по мере их поступления.
Решительно нажав на кнопку звонка, капитан Ананасов сделал строгое лицо и повернулся к глазку. Однако открыли сразу. Капитан глянул и обомлел. Рядом раздался стон Гудронова.
На пороге стояло нечто в длинном черном одеянии, голова тоже была закрыта черным, глаза скрыты под очками. Да полно, есть ли там глаза? От страха бравым капитанам показалось, что под черным одеянием скрывается сама смерть, тем более что в руке монстр держал что-то блестящее, что с натяжкой можно было посчитать за косу. На самом деле это была ножка от торшера, которой Веня безуспешно пытался спихнуть кота с вешалки.
Милиционеры услышали, как чудовище глухо и угрожающе зарычало, это Вениамин спросил, что, собственно, им угодно в его квартире, просто из-под платка было плохо слышно. В это время котенок на вешалке почувствовал воздух свободы. Одним ловким прыжком он очутился на пороге, проскочил в дверь и понесся вниз по лестнице, а затем беспрепятственно выскочил из дома. Это ему удалось, так как дверь подъезда в связи с трагическими событиями была раскрыта настежь, а сама консьержка покинула свой пост, чтобы присоединиться к толпе любопытствующих соседей, отиравшихся на площадке возле квартиры убитого Каретникова, несмотря на то что участковый строго советовал им расходиться по домам.