Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Джуд Незаметный
Шрифт:
— Конечно, нет, милая моя девочка! Куда бы мы ни переехали, мы снимем хорошую квартиру. Скорее всего, мне придется ездить с места на место, работать то тут, то там.
— Я тоже займусь чем-нибудь, пока… пока… Раз я не смогу раскрашивать надписи, придется взяться за что-нибудь другое.
— Не спеши искать занятие, Сью, я не хотел бы этого. Хватит с тебя забот о мальчике и о себе самой, — сказал он, глядя на нее с сочувствием.
В дверь постучали, и Джуд пошел открывать.
— Мистер Фаули дома? — услышала Сью. — Меня послали подрядчики Байлс и Уиллис узнать, не возьметесь ли вы обновить текст десяти заповедей в небольшой церкви, которую они реставрируют недалеко отсюда?
Подумав, Джуд сказал, что согласен.
— Эта работа
"Молодец старик!" — про себя подумала Сью, с несколько сентиментальной неприязнью относившаяся к слишком рьяной реставрации.
— Доска с десятью заповедями на восточной стене церкви, — снова заговорил пришедший, — ее придется подновлять заодно со стеной, потому что священник не позволяет снять доску и как негодный материал пустить ее в пользу подрядчика.
Джуд договорился об условиях работы и веселый вернулся в комнату.
— Вот видишь, еще работа подвернулась, и ты можешь помочь мне, во всяком случае, можешь попробовать. Мы будем совсем одни в церкви, потому что остальные работы уже закончены.
На следующий день Джуд отправился в церковь — она была всего в двух милях — и убедился, что посланный от подрядчиков сказал правду. Скрижали иудейского завета сурово возвышались над принадлежностями христианского богослужения как главное украшение алтаря, выдержанное в прекрасном строгом стиле прошлого столетия. Обрамлением им служил лепной орнамент, и снять эти плиты для реставрации было невозможно. Часть их, искрошившаяся от сырости, нуждалась в ремонте; поправив и отчистив скрижали, Джуд принялся обновлять на них надписи. На второе утро работы в церковь пришла Сью, она хотела помочь ему и побыть с ним вдвоем, — они любили быть вместе.
Ей понравились тишина и безлюдье церкви, и, взобравшись не без опаски на построенный Джудом низкий помост, она начала красить буквы на первой скрижали, в то время как он исправлял что-то на второй. Ее радовало, что работа идет на лад; мастерству этому она выучилась еще в те дни, когда раскрашивала тексты из Библии для лавки церковной утвари в Кристминстере. Казалось, никто не мог нарушить их одиночество, только в открытые окна, сливаясь с их разговором, доносился веселый щебет птиц и шелест осенней листвы.
Однако им недолго дано было наслаждаться покоем и тишиной. Около половины первого на усыпанной гравием дорожке перед церковью послышались шаги. Старик викарий в сопровождении церковного старосты вошел в церковь, чтобы взглянуть, как идет работа, и, видимо, удивился, что Джуду помогает молодая женщина. Они прошли в один из боковых приделов, и в это время дверь снова отворилась и появилась маленькая фигурка плачущего Старичка. Сью сказала ему, где он может найти ее во время школьной перемены:
— Что с тобой, милый? — спросила она, спустившись с помоста.
— Я не мог пообедать в школе, потому что мне сказали…
И он поведал, как мальчишки дразнили его приемной матерью, и Сью поделилась своим возмущением с Джудом, работавшим наверху. Потом малыш вышел погулять на церковный двор, и она вновь принялась за работу. Тем временем дверь снова отворилась, и в церковь с деловым видом вошла женщина в белом переднике, которой обычно поручалась уборка. Сью знала эту женщину, так как видела ее у своих знакомых на Спринт-стрит. Вошедшая, в свою очередь, узнав помощницу Джуда, раскрыла от изумления рот и всплеснула руками. Вслед за ней в церкви появились две дамы, они поговорили с уборщицей И, пройдя вперед, стали наблюдать за Сью, которая, стоя, вся вытянувшись, на помосте, обводила буквы на скрижалях; дамы критически оглядывали ее фигуру, четко выделявшуюся на фоне белой стены, отчего она так смутилась, что ее бросило в дрожь. Затем дамы вернулись к остальным, что стояли в стороне и разговаривали вполголоса.
— Надо полагать, это его жена?
— Кто говорит — да, кто — нет, — ответила уборщица.
— Нет?
— Если они и женаты, так всего несколько недель.
— И этой странной паре поручили реставрацию заповедей! Не понимаю, как Байлсу и Уиллису пришло в голову нанять их!
Церковный староста высказал предположение, что подрядчики ничего дурного о них не знали, после чего женщина, говорившая с уборщицей, пояснила, что она имела в виду, назвав Джуда и Сью странной парой. Затем последовал разговор в приглушенных тонах, общее направление которрго явствует из истории, которую во всеуслышание рассказал церковный староста, очевидно, полагая, что она имеет самое непосредственное отношение к тому, что происходило в церкви.
— Все это и вправду очень странно, но вот мой дед тоже рассказывал мне об удивительном случае — какое безобразие произошло при обновлении скрижалей с заповедями в одной церкви близ Геймида, это в двух шагах отсюда. В те времена заповеди писали больше золотом по черному, такие же были и в той церкви до того, как ее перестроили. Ну так вот, лет сто назад скрижали решено было подновить, вот так же, как сейчас у нас, и для этого наняли мастеров из Олдбрикхема. Починку постановили закончить к одному воскресенью, а потому людям пришлось в субботу работать до поздней ночи, хоть им этого и не хотелось, сверхурочные-то в то время не платили, не то что нынче. Истинно верующих тогда было немного как среди священников и церковных служек, так и в народе, ну и, чтобы как-нибудь удержать рабочих, викарий распорядился дать им на вечер вволю спиртного. Потом они еще сами добавили, как сказывают, рому; так вот, время шло, они пьянели все больше и больше, ну и дошли до того, что поставили бутылки и стаканы на престол, придвинули козлы, расселись с удобством и налили еще по одной, да только и выпить-то не успели, как — бух! — все до одного свалились без памяти на пол. Сколько времени так пролежали — неизвестно, только приходят в себя, а вокруг гроза бушует страшенная, и тут же во тьме кто-то черный такой, с тонкими ногами и диковинной головой стоит на лестнице и заканчивает за них работу. Когда рассвело, работа и вправду оказалась сделанной, хотя они никак не могли вспомнить, чтобы сами кончали ее. Ну, все разошлись по домам, а уж потом узнали, что в то самое воскресенье в церкви разразился скандал: когда молящиеся собрались — и началась служба, оказалось, что во всех десяти заповедях на скрижалях пропущено слово "не". Никто из порядочных прихожан не хотел молиться в этой церкви, так что пришлось звать епископа заново освящать ее. Вот какую легенду довелось мне слышать мальчишкой. Думайте о ней, что хотите, только я-то ее так, к сегодняшнему случаю припомнил.
Собеседники взглянули на скрижали, как бы желая убедиться, что Джуд и Сью не пропустили в заповедях слово "не", и один за другим покинули церковь. Последней вышла уборщица. Сью и Джуд, все это время не прерывавшие работу, отослали мальчика обратно в школу и, оставшись вдвоем, долго молчали. Наконец Джуд бросил на свою подругу пристальный взгляд и увидел, что она беззвучно плачет.
— Ничего, мой дружок, — сказал он, — я-то знаю, чего все это стоит.
— Как несносно, когда людей считают дурными только потому, что они хотят жить по-своему! Это верный способ и самого благоразумного толкнуть к безнравственности и безрассудству!
— Не падай духом! Это забавный анекдот, только и всего!
— Да, но с намеком на нас. Боюсь, своим приходом я испортила тебе все дело, Джуд.
Дать повод для подобного рассказа было не очень-то весело, особенно при серьезности из положения. Но все же через несколько минут Сью поняла, что в происшедшем есть и смешные стороны. Она вытерла слезы и засмеялась.
— Все-таки забавно, что именно нам с нашим сомнительным прошлым поручили раскрашивать скрижали завета: ты — нечестивец, а я, в теперешнем моем положении… Бог ты мой! — Прикрыв глаза рукой, она вновь залилась тихим прерывистым смехом и смеялась до полного изнеможения.