Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Джуд Незаметный
Шрифт:
— О Тэсс! Если бы ты сказала мне раньше, я бы простил тебя! — простонал он.
Услышав шаги, он встал и вышел на площадку лестницы. Внизу стояла женщина, а когда она подняла голову, он узнал бледную, темноглазую Изз Хюэт…
— Мистер Клэр, — сказала она, — я пришла навестить вас и миссис Клэр и узнать, здоровы ли вы. Я думала, что, может быть, вы вернетесь.
Тайну этой девушки он угадал, но она еще не угадала его тайну; это была честная девушка, любившая его, — из нее могла бы выйти такая
— Я здесь один, — ответил он, — мы здесь теперь не живем. — И, объяснив, зачем он сюда приехал, спросил: — Какой дорогой вы пойдете домой, Изз?
— Я больше не живу на мызе Тэлботейс, сэр, — сказала она.
— Почему?
Изз опустила глаза.
— Там было так скучно, что я ушла. Теперь я живу вон там.
Она указала в противоположную сторону, куда направлялся и Клэр.
— И сейчас вы туда идете? Если хотите, я могу вас подвезти.
Смуглое лицо вспыхнуло.
— Спасибо, мистер Клэр, — сказала она.
Он отыскал фермера и расплатился за комнаты, добавив еще некоторую сумму, так как нанятое помещение он покинул внезапно. Затем он вернулся к своей лошади и двуколке, и Изз уселась рядом с ним в экипаж.
— Я думаю уехать из Англии, Изз, — сказал он, когда они тронулись в путь. — Еду в Бразилию.
— А миссис Клэр не боится ехать так далеко? — спросила она.
— Сейчас она со мной не едет… быть может, через год. Я отправляюсь на разведку — посмотрю, как там живется.
Они ехали по дороге, уходящей на восток. Изз не прерывала молчания.
— Как поживают все остальные? — осведомился он наконец. — Что Рэтти?
— Когда я видела ее в последний раз, она была словно больна и до того исхудала, что страшно смотреть. Больше уж не будут в нее влюбляться, — рассеянно ответила Изз.
— А Мэриэн?
Изз понизила голос:
— Мэриэн пьет.
— Неужели?
— Да. Фермер ее рассчитал.
— А вы?
— Я не пью и не болею. Но теперь уж я не распеваю песен перед завтраком.
— Почему? А помните, как вы распевали «Это было в саду купидона» и «Брюки портного» по утрам, когда доили коров?
— Я помню. Это было, когда вы только что приехали, сэр. А потом вы у нас пожили, и я перестала петь.
— Почему же вы так приуныли?
Она подняла на него черные глаза, и в них блеснул ответ.
— Изз… Какая слабость! Из-за такого, как я… — мягко сказал он и задумался. — Ну, а если бы я попросил вас быть моей женой?
— Я бы вам ответила «да», и вы женились бы на женщине, которая вас любит!
— Неужели?
— Это сущая правда, — страстно прошептала она. — О господи! Неужели вы догадались только теперь?
Через некоторое время они поравнялись с проселком, ведущим в деревню.
— Я здесь сойду. Я живу там, —
Клэр пустил лошадь шагом. Он негодовал на свою судьбу, горько возмущался социальными нормами, ибо они загнали его в тупик, откуда не было выхода, разрешенного законом. Почему бы не отомстить обществу и не распорядиться своей личной жизнью по-своему, вместо того, чтобы, оставаясь в западне, смиренно целовать педагогическую розгу условностей?
— Я еду в Бразилию один, Изз, — сказал он. — Я расстался с женой по причинам, никакого отношения не имеющим к путешествию. Быть может, я никогда не буду жить с ней вместе. Не знаю, сумею ли я полюбить вас, но… согласитесь вы поехать со мной вместо нее?
— Вы действительно хотите, чтобы я поехала?
— Да. Я тяжело пострадал и вправе искать облегчения. А вы любите меня во всяком случае бескорыстно.
— Хорошо, я поеду, — помолчав, сказала Изз.
— Поедете? Вы понимаете, что это значит, Изз?
— Это значит, что я буду с вами, пока вы оттуда не уедете, этого с меня достаточно.
— Теперь вы не можете положиться на мои нравственные устои. Но я должен вам напомнить, что в глазах цивилизованного мира — я хочу сказать, западного мира — это является грехом.
— Мне все равно — как и всякой женщине, когда она переживает такую пытку. Другого пути нет.
— Ну, так не выходите из экипажа, оставайтесь там, где вы сидите.
Перекресток остался позади; они проехали еще одну-две мили, а Клэр не сказал ей ни одного ласкового слова.
— Вы меня очень любите, Изз? — спросил он вдруг.
— Очень! Да ведь я уже это сказала. Я вас любила все время, пока мы вместе жили на мызе.
— Больше, чем Тэсс?
Изз покачала головой.
— Нет, — прошептала она, — не больше.
— Как же так?
— Никто не может любить вас больше, чем любила Тэсс… Она готова была жизнь отдать за вас. Большего и я не могу сделать.
Подобно пророку на горе Фавор, Изз Хюэт в эту минуту охотно скрыла бы истину, но то очарование, какое имел для нее, более грубой по природе, духовный облик Тэсс, принудило ее быть честной.
Клэр молчал; сердце его забилось, когда он услышал этот неожиданный искренний ответ безупречно честного существа. В его горле словно застыл комок. А в ушах звучало: «Она готова была жизнь отдать за вас. Большего и я не могу сделать!»
— Забудьте нашу пустую болтовню, Изз, — сказал он, неожиданно поворачивая лошадь. — Не понимаю, что я вам наговорил. Я отвезу вас назад к проселку.
— Вот награда за честность! О, я этого не вынесу… не вынесу… не вынесу!
Изз Хюэт истерически зарыдала и стала бить себя по лбу, когда поняла, что она сделала.