Тест на любовь
Шрифт:
Галька колола босые ноги, соль щипала губы, огонь сжигал изнутри… А потом закат, морской прибой, накрывавший их с головой. Стоны чаек. А затем восход, и вновь крики голодных чаек…
Всего семь дней. А на восьмой день она улетала.
— Выходи за меня замуж, — сказал он, прощаясь.
Она засмеялась:
— Нет.
И улетела.
Но с ней остались его глаза. Этот кадр отобрали на выставку «Интерпрессфото». Она назвала его «Страсть».
Понятие, существующее во всех языках.
Она получила премию за
Поймать такой взгляд непросто. Сначала его надо вызвать, этот взгляд… Того человека Ольга больше никогда не видела. Не знала, видел ли он когда-нибудь эту фотографию. А если видел — узнал ли свои глаза. Скорее всего нет. Человек не смотрится в зеркало, когда у него такие глаза.
Ольга услышала легкие шаги Ирмы и вернулась в реальность. Ирма была в нежно-фиолетовом сарафанчике и легких сандалиях. Она держалась очень прямо, кудряшки светились на солнце и, кажется, сегодня отливали фиолетовым цветом.
— Слушай, Ирма, что ты делаешь с волосами? Всякий раз у тебя новый оттенок, к платью. Но сказать, что ты их красишь, я не могу.
— А я их и не крашу. Секрет красоты. Но тебе он ни к чему. У тебя самой на голове золото, а не волосы, спелая пшеница и такая же толстая и густая. Кстати, тебе известно тебя отличная форма головы? По-моему, тебя не тащили из материнской утробы щипцами.
Ольга засмеялась.
— Там, где меня произвели на свет, не было щипцов у акушерки.
— Тебе здорово повезло. Если бы не абсолютная форма головы, тебе бы так не шло твое каре.
Ольга улыбнулась:
— Что еще интересного ты мне сообщишь?
— Я не сообщу, я тебе дам.
— Что сегодня?
— Сегодня мы пьем шампанское. Настоящее. Которое французы оставляют обычно для себя…
— Боже, мы не разоримся?
— Ты точно нет. Потому что угощаю я. Ты можешь теперь в нем хоть купаться.
— Тебя что, солнечный удар хватил? Хочешь заглянуть в мой кошелек? Кстати, все бумажки для отчета я привезла. Как после командировки.
Ирма засмеялась. Она поставила на столик поднос с шампанским, бокалами и конвертом. Взяла конверт и протянула Ольге.
— Это тебе. Ты заработала.
— Но ты же не могла продать мои снимки заочно? Я даже не проявила пленки.
— Я их продам. Если тебе вот этого покажется мало. Что-то в голосе Ирмы было такое, что заставило сердце Ольги колотиться быстро-быстро. Она неловко взяла конверт, держала не открывая, смотрела на Ирму, которая уже наполняла бокалы шампанским.
— Не тяни, дорогая. Быстренько посмотри и выпьем. Давай, за наши общие успехи!
Ольга открыла конверт, длинный, узкий, белый, с серым подбоем конверт из шикарного писчебумажного магазина. Просунула дрожащие пальцы, внезапно ставшие неловкими. Вынула.
— Что это, Ирма?
— Ты не знакома с такими бумажками? Неужели? Весь мир знаком, а ты нет — сущее
— Я знаю, это доллары… — прошептала Ольга побелевшими губами, и краска сошла с ее лица. — Но почему?
— Не почему, а за что!
— За что?
— За то, что ты привезла.
— Я ничего не привезла… Только сувениры… Но они…
— Ты привезла сувенир, о котором не знала сама. Он стоит гораздо больше, чем здесь. Но это твоя доля.
Ольга пошевелила губами, пытаясь что-то сказать.
— Все, что ты станешь сейчас бормотать, — перебила ее Ирма, — не имеет никакого смысла. Давай-ка, дорогая, выпьем за удачу, и я расскажу то, что тебе полагается знать.
Ольга выпила бокал до дна, пытаясь смыть застрявший в горле комок.
— Ольга, прости, но я решила тебя поставить перед фактом. — Ирма пристально посмотрела в лицо Ольге. Оно уже обрело розоватый оттенок, шампанское сделало свое дело мгновенно. — Знаешь, Иржи немножко поколдовал над тобой. Помнишь, ты ведь согласилась на все, что он с тобой сделает во время операции. Помнишь?
— Помню.
— Ну вот он и сделал. Ты ведь хорошо себя чувствуешь? Правда?
Ольга молча кивала, не отрывая взгляда от Ирмы.
— Ты, моя дорогая, сработала курьером и получила за это хорошие деньги. Сосчитай, я думаю, останешься довольна.
Ольга не мигая смотрела на Ирму.
— Ирма, что такого я привезла? И как? — Ольга открывала и закрывала рот, холодные губы едва слушались ее.
— Выпей еще. Я тебе расскажу. — Ирма налила еще шампанского в бокалы. — Ты привезла основу для одного лекарства, над которым бьется Иржи не один год. Оно — спасение от боли для онкологических больных. Ты привезла его в себе.
— Его нельзя возить открыто? Ирма кивнула:
— Пока нет.
— Наркотик?
— Наркотик. Но для других целей. Для жизни, а не для смерти.
Ольга похолодела. Перед глазами всплыла картина на таможне. Женщину ведут в отдельный кабинет, сделают ультразвук, потом посадят в кресло… О Господи.
У нее задрожали пальцы, потом их закололо. Ольга смотрела поверх бассейна, вдали курилась вершина горы. Белый туман окутывал пологие склоны.
— Для жизни, а не для смерти, — повторила Ольга слова Ирмы. Да, как все перепуталось, одно и то же может поддерживать жизнь и отнимать ее. — Это то, что называется контрабанда? А если бы меня взяли?
— Если говорить грубо, да, контрабанда. Это ответ на твой первый вопрос. — Ирма не церемонилась, не искала слова. Сейчас надо говорить прямо, ошарашить Ольгу еще сильнее, тогда она не сможет вникать в тонкости случившегося. Конверт, который в руках, тоже делает свое дело. У нее нет ничего, кроме этих денег. И очень больших денег. — Но если бы они тебя и взяли, они бы ничего не нашли. Это ответ на твой второй вопрос.
— Но я видела, как одну женщину повели… Ультразвук… Кресло… И что-то еще…