Тест на верность

Аверкиева Наталья

— Не хочу, — всхлипывала от смеха я.

— Вы можете выйти и вернуться, когда отсмеетесь. Прошу вас. Вы мне мешаете. Несколько неудобно вести урок, когда кто-то так заразительно смеется.

— Простите, Анна Петровна, я не нарочно.

Она права. Надо валить в коридор и привести себя в чувство. Это уже нездоровый смех. Уже не смешно. Совсем не смешно. Я поднялась с места, кивнув ей в благодарность, и пошла к двери.

— Анна Петровна, вы знаете, что Сокол у нас лесбиянка? — вдруг на весь класс сообщила Танька Петрова.

И

вот тут моя смеховая истерика быстро сменилась неконтролируемой агрессией. Прежде чем я успела сообразить, что делаю, резко перегнулась через парту, схватила ее за волосы и тряхнула, как собака игрушку.

— Еще раз свой рот откроешь!.. — рявкнула я на визжащую во всю глотку девчонку.

— Сокол! Сокол! — закричала русичка. Кинулась нас разнимать.

Но я уже выпустила Петрову, отряхнула ладонь от выдранных клоков волос. Меня разрывало от бешенства. Я с силой сжимала кулаки, готовая врезать ей, пусть только повторит то, что сказала. Если бы могла, я бы перевернула сейчас парту. Объяснилась с ней по-мужски.

— Петрова! — сердилась Анна Петровна. — Что вы себе позволяете? Вы ведете себя недостойно. Кто вам разрешал оскорблять Сокол?

— А что я?! — заорала Танька, размазывая слезы по щекам.

Анна Петровна вопросительно посмотрела на меня, словно пытаясь понять, что я буду делать.

— Немедленно извинитесь, — опять повернулась к Таньке.

— Извините, Анна Петровна, я выйду. Спасибо вам. — И, не дожидаясь ее разрешения, я стрелой вылетела из кабинета.

Меня трясло от самых кончиков пальцев на ногах до кончиков волос на голове. Колени прогибались, а руки дрожали. Как жаль, что мозг не отключился и не позволил мне ударить ее по-настоящему. Какая же Петрова идиотка! Я кое-как дошла до столовой, купила литр сока и принялась его пить прямо из пакета большими глотками. Жидкость успокаивает. Ненавижу!

В столовую вбежала взъерошенная Варька. Глаза перепуганные, щеки покрыты красными пятнами.

— Птица! — истерично вскрикнула она.

Я даже обернулась, испугавшись, что за спиной кто-то стоит. Фуф, нет, никого.

— Жалеть пришла? — набычилась я, понимая, что все равно не могу совладать с бушующим внутри гневом.

— Нет, — нервно дернула она плечами. Добавила тихо: — Мы же подруги. Что там твои самураи говорят по поводу друзей?

Я прикусила язык, чтобы не ответить грубо. Варя ни при чем. Если бы о ней кто-то так сказал, я бы первой полезла заступаться.

— Иди на урок.

— Птица…

— Иди.

— Яра… — совсем тихо.

— Со мной все в порядке.

— Ты же не струсишь, — шепотом.

Я отвернулась. Пнула стул, наслаждаясь кошмарным скрипом металлических ножек по кафелю.

— Я на физкультуру приду, — буркнула едва слышно. Голос дрожит. Черт!

— Позвони мне.

— Иди.

— Я заберу твою сумку, закину к тебе домой.

— Спасибо.

Она осторожно и немного робко улыбнулась:

— Ты бы сделала для меня то же самое.

Я кивнула.

Варя

ушла.

Я взяла пакет с остатками сока и направилась под лестницу. По крайней мере там меня никто не запалит и не обвинит в прогуле. Хотя, в данной ситуации стать еще и прогульщицей — это как-то мелковато. Я вот одного не понимаю, ну собрала ты вокруг себя лепрозорий, так и наслаждайся их обществом, зачем к другим приставать? Что за натура у человека, а? Лишь бы досадить кому-нибудь. Я ведь с ней с первого класса вместе. Можно подумать, Лепра меня не знает! У меня чувство юмора такое, что потом тоналкой замазываться замучаешься.

На физкультуру я решила скромно забить. Не досидев до перемены, забрала вещи и сбежала домой. Настроение испортилось вконец. Я шла по улице и пыталась вспомнить, когда успела обидеть Лепру. Вроде бы мы с ней и не пересекались в последнее время. Были крупные стычки, но еще в прошлом году, когда они всей толпой наехали на новенькую Варьку. Вряд ли Лепра решила отомстить мне спустя полгода. Еще из-за Риты все планы перемешались. Пожалуй, покараулю ее у спорткомплекса. Кстати, надо позвонить Максу, попросить, чтобы с Ракетой познакомил. Столько дел, а тут еще в школе проблемы.

Дома я обнаружила папу и маму. И это было очень некстати, потому что меня зареванную родители не видели с пеленок. Буси не плачут. Я проскользнула в свою комнату, стараясь не привлекать внимания.

— Как хорошо, что ты пришла, — вошла ко мне мама. — Иди, мой руки, сейчас будем обедать.

— Угу, — буркнула я, отворачиваясь.

— Яся, что с тобой? — Мама обеспокоенно смотрела на мое отражение.

Попалась… Я — тупая овца, как я могла повернуться к зеркалу лицом?!

— Яся. — Она подлетела ко мне и развернула. — Доченька! — крепко обняла. — Кто тебя обидел?

Я пошло разревелась, утыкаясь маме в плечо носом и обнимая ее в ответ. Моя маленькая, любимая мама, только ты меня понимаешь…

Я плакала, а она гладила меня по спине и что-то шептала в ухо. Я не понимала, что именно, но это явно успокаивало.

— Девочки, — послышался голос папы за спиной. — Девочки? Яся… — недоуменно обошел он меня. — Ты умеешь плакать?

— Антон, — с укоризной в голосе оторвалась от моего уха мама.

Папа сгреб нас в охапку с мамой. Начал щекотно целовать меня в другое ухо. Я задергалась, захихикала.

— Вы ж мои самые любимые девчонки! — Он неожиданно приподнял нас и опустил.

— Ну, пап, — сквозь слезы хихикала я.

— Кто обидел? — серьезно спросил он.

Я никак не могла решиться сказать им о произошедшем. Как они отреагируют? Поверят ли мне? А если нет? У меня хорошие родители, они всегда на моей стороне, но вдруг…

— Я просто устала, пап.

Отец испытывающее смотрел на меня несколько секунд, а потом спокойно сказал:

— Если ты не можешь решить эту проблему самостоятельно, то просто скажи мне. Я разберусь. Мы — семья. Семь-я. Я за члена своей семьи порву любого.