Тест на выживание
Шрифт:
– Посмотрим, посмотрим…
Я сразу сообразил, что придется менять зацепы затвора, и тут же начал выкладывать на брезент инструменты и запчасти из ЗИПа. «Утес» – машина серьезная и непростая, ее только специалист наладить может.
– Повезло нам, Григорич, что ты в живых остался, – словно прочел мои мысли Степан Кузьмич. – Ума не приложу, как бы мы со всеми этими железяками сами управлялись!
– Всем нам повезло, – буркнул я. – Особенно вон ему, – я кивнул в сторону младшего сержанта мотострелка. – Из таманцев, пожалуй, он только один и уцелел. Других,
– Васек, а, Васек, расскажи еще раз, как там все было? – попросил Карен младшего сержанта. – А то я твою историю лишь обрывками слыхал.
– Давай, расскажи, – присоединились к черноволосому юноше сразу несколько человек. – Делать-то все равно не хрен.
– Никаких баек! За обстановкой лучше следите! – Я вроде бы и не мог им приказывать, однако все же не удержался. Ишь, рассобачились!
– Мы с вами, товарищ полковник, вчера почти всю стаю кентавров, ту, что промышляла в нашем районе, перемолотили. Теперь несколько дней можно жить спокойно.
– Во-первых, нам о спокойствии следует позабыть. Времена сейчас не те, чтобы успокаиваться и терять бдительность, хотя бы даже на день, на час, на минуту. – Я грозно повысил голос: – А во-вторых, разведчики утром ушли? Ушли. А им в любой момент помощь может понадобиться. Сигналить могут. Так что следить надо в оба.
– Григорич прав, – посерьезнел Леха. – А ну, все разошлись по своим местам! И не спать там!
Если я для охранников являлся кем-то вроде свадебного генерала, то пулеметчик Алексей был генералом реальным, взаправдашним. Именно он командовал на этом участке периметра. Поэтому, услышав его приказ, люди лениво потянулись на свои огневые точки. Рядом со мной остались лишь пулеметчики да младший сержант, позиция которого располагалась в трех шагах от «Утеса».
– Да… дисциплинка еще та! – протянул мотострелок. – А помните, товарищ полковник, как было раньше у нас в армии?
– Завязывай ты уже про свою армию талдычить! – Леха раздраженно отмахнулся. – Вы вон с полковником дивизиями, корпусами, армиями на ханхов перли… танки, самолеты, ракеты… А толку-то? Ноль целых шиш десятых. Все там и полегли, не причинив врагу ровным счетом никакого урона. А почему? Потому, что делали все тупо прямолинейно, как в академиях учили, как будто перед вами был не инопланетный противник, а какой-нибудь диктатор из банановой республики со своей безмозглой наемной армией. – Пулеметчик покачал головой. – Нет, не так все надо было делать.
– А как же? – поинтересовался я, поигрывая в руке молотком. Я как раз закончил неполную разборку пулемета и теперь готовился отделить крышку приемника патронов.
– По-тихому. Нападать не на корабли, а на цели поменьше. К примеру, летающие транспортники или машины, которыми ханхи наши полезные ископаемые из земли вытягивали.
– Между прочим, они эти свои машины тоже охраняли, – заметил я.
– Охраняли, – согласился Леха. – Но эта охрана по сравнению с охраной звездолетов… тьфу! Мелочь!
– Мелочь, говоришь… – хмыкнул я, одновременно с этим выбивая выколоткой ось отражателя.
– Ну,
– Стоп! – притормозил я Леху. – Где это ты слышал об ополчении, да еще которое ханхам по шарам накостыляло?
– Это он историй Одноглазого наслушался, – быстро сориентировался Степан Кузьмич.
– Одноглазого? Кто такой одноглазый?
– Да приблудился тут один товарищ. Мы думаем, он того… слегка не в себе. Говорит, что из Белоруссии пришел. Откуда-то из-под Могилева.
– С Проклятых земель, значит?!
К человеку, заявившему нечто подобное, у меня как-то сразу складывалось определенное отношение. И характеристика «слегка не в себе» – это еще мягко сказано. Поэтому дальше я, конечно, слушал, но уже не так внимательно. Следовало заниматься делом.
– А я ему верю, – подписался за Одноглазого пулеметчик. – Такое просто так не придумаешь, такое надо видеть.
– И чего этакого рассказывал ваш гость? – Я закончил со ствольной коробкой и взялся за разборку затвора.
– В Белоруссии, где-то почти у самой границы с Россией, крупное месторождение фосфоритов имелось. Ханхи в самую первую очередь на него накинулись. Олесь рассказывал, в карьеры ежей металлических забросили. На морских очень похожи, только размером со стадион. Вот они там, значит, крутились, скребли своими иглами, а добытую породу в себя засасывали. Самое жуткое, что машины эти все подчистую крушили – и камень, и здания, и технику, и людей. Местные сразу смекнули, что любви и согласия у нас с инопланетянами не получится. – Тут Леха, подчеркивая значимость произносимых им слов, потряс указательным пальцем: – Заметь, Григорич, смекнули еще до того, как это дошло до правительства.
Я согласно кивнул, и Леха с удовлетворением продолжил:
– Так вот, нагрузили они полный грузовик взрывчатки, благо у добытчиков ее имелось в достатке, дистанционный взрыватель приладили и спустили автомобильчик прямо под один из ежиков. Рвануло знатно. У этой инопланетной крутелки чуть ли не четверть всех шипов отвалилась и дыру в корпусе пробило. Окрыленные успехом, наши уже начали второй грузовичок готовить, как вдруг стервятники налетели, машины их, значит, боевые. И давай они весь этот район песочить. Тысячи людей положили.
– Чего и следовало ожидать, – подвел итог я. – Все без толку.
– И ничего не без толку. Белорусские ребята и на них управу нашли. Целых две машины все ж таки завалили. А остальные после этого поскромнее вести себя стали. Только разработки и охраняли, в леса не совались.
– Бялорусские партязаны! – хохотнул Степан Кузьмич. – Крутые пацаны.
– А из чего ханхов тех завалили? – Меня в этой маловероятной истории больше всего заинтересовала техническая сторона вопроса.
– Не знаю я. Что-то там один инженер придумал. Поля какие-то. Это все слишком сложно для меня. Я ведь не доктор наук. Я раньше в Москве диджеем в ночном клубе работал, музыку крутил.