Тестостерон Рекс. Мифы и правда о гендерном сознании

Файн Корделия

Но копните немного глубже, и вы увидите, что взгляд, отвергающий Тестостерон Рекс, не требует отрицания эволюции, различий или биологии. На самом деле, именно учет этих факторов в основе его опровержения. Как покажет эта книга, Тестостерон Рекс все понимает неверно, неверно и еще раз неверно. Современное научное понимание динамики полового отбора, влияния пола на мозг и поведение, отношений между тестостероном и поведением, а также связей между нашим эволюционным прошлым и возможным будущим в корне не приемлет перспективу Тестостерона Рекса.

Бесспорно, естественный отбор сформировал наш мозг и наши тела. Если и существуют феминистские креационисты (а это уж слишком неправдоподобная комбинация мировоззрений), я могу уверить вас, что сама таковой не являюсь. Но как объясняет первая часть этой книги, “Прошлое”, знакомая версия полового отбора “биологическое обобщение” сейчас

определенно выглядит слишком древней. Десятилетия исследований в области эволюционной биологии расшатали ключевые постулаты, которые когда-то считались универсальными для всего животного царства, где трудолюбивые, но не обремененные воспитанием самцы борются за застенчивых, заботливых, занятых воспитанием детенышей самок. Естественный половой порядок оказывается удивительно разнообразным, и мы тоже привносим свои уникально человеческие особенности в историю полового отбора. Уже много лет наука переписывает и очеловечивает эту эволюционную повесть – и довольно мало остается от старой сказки, которая лежит в основе Тестостерона Рекса, как покажут первые три главы.

“Прошлое” стирает старые предположения о том, что универсальные принципы полового отбора неумолимо способствовали эволюции двух типов человеческой природы, мужского и женского. Это открывает путь второй части – “Настоящее”, которая продолжает убеждать нас в том же за пределами сексуальности. Излишне говорить, что в наши дни мы все согласны: “природа” и “воспитание” взаимодействуют в нашем развитии. Но в интеракционистской позиции Тестостерона Рекса биологический пол – “базовая, устойчивая, могущественная и непосредственная причина человеческих решений”³⁶. Пол фундаментален, так он утверждает. Это вечное, неизменное семя, из которого разворачивается мужская или женская программа развития. Опыт играет вторичную роль в индивидуальной истории развития по отношению к мужскому мозгу и мужской природе или женскому мозгу и женской природе. Конечно, есть вариации – не все мужчины одинаковы, как и не все женщины. Но из всего этого “шума” индивидуальных различий может быть извлечена мужская или женская “суть”: особенности мужественности и женственности – естественные, незыблемые, абстрактные, исторически и кросс-культурно неизменные, основанные на глубоких биологических факторах³⁷. Когда мы говорим “пусть мальчики останутся мальчиками” или обвиняем прогрессивные нововведения в попытках “идти против природы”, мы предполагаем, что существуют такие эволюционно заложенные исходы, или “сущности”³⁸.

Но как покажут главы 4 и 5, хотя генетические и гормональные компоненты пола, безусловно, влияют на развитие и функционирование мозга (мы ведь не бесполые чистые листы), пол – это всего лишь один из многих взаимодействующих факторов. Мы адаптировавшийся вид, разумеется, но мы необычайно гибкие. За пределами гениталий пол удивительно динамичен и не только открыт влиянию гендерных конструктов, но и опирается на них. Пол не предписывает нам мужской или женский мозг, мужскую или женскую натуру. Не существует обязательных мужских или женских черт – даже когда дело доходит до склонности к риску и состязательности, характеристик, которыми регулярно объясняют, почему мужчины чаще добиваются успеха.

Так как же сюда вписывается тестостерон? Как он создает маскулинность, если не существует единого способа быть мужчиной и нет общего мужского начала? Тестостерон влияет на наш мозг, тело, поведение. Но как объясняет глава 6, он не король и не делатель королей [1] – не могущественная гормональная суть состязательной, склонной к риску маскулинности, каким его часто считают. Поэтому, хотя будет честным признать, что преимущественно мужчины навлекли на нас глобальный финансовый кризис, модное сейчас утверждение, будто “это сделал тестостерон” и, следовательно, “эндокринное разнообразие” спасет нас³⁹, – превосходный пример того, что бывает, когда искаженное мышление Тестостерона Рекса применяется к исследованиям и публичным дебатам, как показывает глава 7.

1

Так изначально прозвали Ричарда Невилла, графа Уорика, за то, что в Войне Алой и Белой розы он сначала помог Эдуарду IV свергнуть Генриха VI, а потом опять вернул того на престол. – Примеч. перев.

Так

что мы будем делать с этим новым и только возникающим научным пониманием отношений между полом и обществом?

Финал книги, “Будущее”, заглядывает вперед. Смерть Тестостерона Рекса и прибытие его научного преемника должны преобразить наши мысли о будущем социальных изменений. В последней главе объясняется, почему мы больше не можем считать, что половые различия считаются “биологическими”, “врожденными”, кросскультурно универсальными проявлениями половых адаптаций, которые нельзя изменить. Так чего мы хотим как общество?

Без сомнения, Тестостерон Рекс переживет критику, которой он подвергнется в этой книге, и – как чучело домашней собаки, которое переживает свой естественный век, – продолжит появляться на публике и в научном воображении. Однако надеюсь, он выйдет из этой драки тяжело раненным. Или хотя бы слегка потрепанным.

Но я серьезно: Тестостерон Рекс – вымерший вид. Он неверно представляет наше прошлое, настоящее и будущее, он сбивает с пути научные исследования и устанавливает неравный статус-кво. Пора попрощаться с ним и двигаться дальше.

Замечание о терминологии

Некоторое время назад мой младший сын забуксовал, делая домашнее задание, потому что не был уверен, использовать ли слово “пол” или “гендер”, чтобы описать упражнение в школьном лагере, которое нужно было делать в парах мальчик – девочка.

– Что ж! – воскликнула я с ликованием, когда он спросил, как будет правильно, и возрадовалась про себя идеальному моменту для феминистского обучения. – Это очень любопытный вопрос, Олли. Попробую объяснить.

При этих словах старший брат Олли тихонько охнул. Если вы можете представить себе лица зрителей, когда маленький голландский мальчик внезапно вынул пальчик из дырочки в плотине [2] , у вас будет примерное представление о выражении его лица.

Со спокойным достоинством проигнорировав его взгляд, я начала проповедь о принципах терминологии, но была почти тут же прервана.

– Скажи мне, какое слово, мама, – нетерпеливо сказал сын. – У меня еще задачки на умножение. Нужно “пол” или “гендер”?

2

В повести для детей “Ханс Бринкер, или Серебряные коньки” писательница Мэри Мейпс Додж придумала героя, который заткнул пальчиком дамбу и провел так всю ночь, спасая Голландию от затопления. История полностью выдумана, но в 1950 году персонажу поставили памятник. – Примеч. перев.

Его неуверенность неудивительна. С конца 1970-х годов слово “гендер” стало использоваться для разграничения биологического пола и мужских и женских качеств и статусов, которые общество определяет как мужские или женские. Идея заключалась в том, что отсылка к “гендеру” подчеркивает роль социальных конструктов (которые общество определяет как мужские или женские) в создании различий между полами в противоположность неумолимо действующей мужской или женской биологической природе¹. Но этот взгляд продержался недолго. С начала 1980-х слово “гендер” также начало использоваться вместо слова “пол” как способ уточнения, является ли организм с биологической точки зрения мужским или женским – даже если это животное, а не человек². В наши дни, например, в опросах регулярно просят указать “ваш гендер”, хотя ожидается, что ответ будет основан на том, имеет ли человек влагалище или пенис, а не на том, каковы его гендерные психические качества или предпочтения. Клерк, рассматривающий ваше заявление на открытие кредитной карты, не оценит, если вы, вместо того чтобы поставить галочку в одном из квадратиков, пуститесь в рассуждения, что в каком-то смысле ваш гендер мужской, а в каком-то не менее важном аспекте женский. Сдвиг в использовании лишил слово “гендер” его изначального значения и функции³. Теперь вместо него феминистские ученые используют термин “пол/гендер” или “гендер/пол”, чтобы подчеркнуть, что, когда вы сравниваете два пола, вы всегда смотрите на результат смешения биологического пола и социальных гендерных конструктов⁴. Но хотя это вполне разумно (как я покажу в главах 4 и 6), это не слишком благоприятствует легкому чтению. По этой причине я использую “пол”, когда описываю сравнения, основанные на категориях биологического пола, и “гендер”, когда обращаюсь к социальным атрибуциям.