Тесты для настоящих мужчин. Сборник
Шрифт:
Я достала магнитофон, но генерал уже переменил тему:
— Вы сказали, что у вас нет связей в кино. Почему? Ведь вы проходили стажировку или, как у вас говорят, практику на киностудии, телевидении, в киноиздательстве. Почему вы не произвели впечатления, не понравились, не доказали, что вы — замечательный работник, чтобы издательство умоляло вас прийти работать к ним после окончания института?
— В издательстве не было свободных мест.
— Свободных мест почти всегда нет, но всегда есть плохие работники, от которых освобождаются и на их место берут хороших. Брагину же взяли, а у нее ведь тоже не было родственных или,
Я позвонила ему вчера вечером. От кого же он успел все про меня узнать? От напряжения и от того, что мне пришлось встать в пять утра, я вдруг устала, мне требовалась передышка, чтобы понять, чего от меня хотят или вообще уже ничего не хотят. И еще мне очень хотелось курить, хотя я понимала, что, если закурю, произведу еще более невыгодное впечатление. Ну и черт с ним, проиграла так проиграла!
— Можно мне закурить?
— Разумеется.
Я достала сигареты «Пегас», одни из самых дешевых, их курили студенты и работяги. Как всегда, в сумке не находились спички.
— Не хотите ли «Мальборо»? — спросил генерал.
— Хочу.
Генерал протянул мне пачку «Мальборо», щелкнул зажигалкой и закурил сам. Некоторое время мы курили молча.
— Так почему взяли Брагину, а не вас?
Ну, если ты так хочешь знать истину, ты ее узнаешь.
— Потому что Брагина спала с главным редактором, а я отказалась.
— Почему? Он что, старый и очень противный?
— И не старый, и совсем не противный, просто я не хотела получать место таким способом.
— Чтобы доказать, что вы хороший работник, надо получить место; чтобы получить место, надо иметь связи; чтобы иметь связи, надо вступить в связь с начальником. Брагина поступила разумно.
— Это неизбежно?
— Да. В подобные ситуации женщины попадают уже несколько столетий, значит, это реальность, а с реальностью надо считаться.
— Если у вас есть дочь, то ей повезло. Вы, вероятно, вовремя ей все разъяснили про жизнь.
— Никогда не иронизируйте над стариками. Старики не любят иронии и не прощают ее, потому что чаще всего не понимают. И у меня нет дочери. Она погибла в автокатастрофе вместе с моей женой.
— Простите!
— Насколько я понимаю, вы придерживаетесь христианских заповедей и простили свою подругу, которая увела вашего Хренова, очень запоминающаяся фамилия.
— Я не простила. Еще не вечер.
— Значит, вы планируете вернуть своего Хренова? Но ведь это аморально — уводить мужа из семьи.
— Она тоже поступила аморально.
— Значит, вы на аморальность готовы ответить аморальностью? У вас нет принципов?
— A у вас есть принципы? И какие они?
— У меня нет принципов. У меня есть обязанности, на которые я согласился и которым следую. В остальном я поступаю по необходимости. Но никогда не задавайте людям вопросы об их принципах вообще. Вам ответят неполно и не очень откровенно. Вопрос может быть только конкретным, тогда вы получите конкретный ответ.
— Тогда у меня к вам конкретный вопрос. От кого вы все про меня узнали?
— Один мой знакомый оказался на вечеринке у Брагиной. Там вспоминали вас.
— И как вспоминали?
— В основном положительно. Хорошо пишете, умеете анализировать, склонны к авантюризму.
— Только не к авантюризму! Иногда очень хочется, но никогда не получается.
— Получится. А почему вы не включаете магнитофон?
— Мы же
— Мы работаем уже двадцать минут. Я изрекаю истины. Их надо записывать и повторять каждое утро, как молитву.
— А у вас есть такая истина, которую вы повторяете каждое утро?
— Не верь, не бойся, не проси! Старая истина воров в законе.
— А почему воров, а не философов?
— Тот, кто формулировал этот постулат, конечно, был философом.
— Если вы не возражаете, перейдем к вашей биографии. Вы с детства мечтали стать военным?
— Я мечтал стать вором в законе.
— Разве об этом мечтают?
— Да. И сегодня тоже, потому что это интересно. Я был шпанистым парнем из Марьиной Рощи, бандитского места. Меня побаивались уже в пятнадцать лет. Я был здоровым пердилой, в драке мне не было равных. За мною стояли несколько крепких парнишек, — в общем, вызревала еще одна банда. Участковый милиционер оказался мудрым. Нейтрализуя меня, он развалил новую бандитскую группировку. Он устроил меня в юношескую секцию бокса общества «Динамо». Месяца через три я заваливал всех однолеток в своей весовой категории. Тренеры заставили меня закончить девятилетку, и я был зачислен в школу НКВД, не чекистскую, а милицейскую, вроде сегодняшних средних школ милиции, чтобы потом отстаивать честь «Динамо» в боксе.
Я хорошо учился. Нам преподавали лучшие сыщики МУРа, расшифровываю: Московский уголовный розыск. Я должен был закончить школу в августе тысяча девятьсот сорок первого года, а в июне началась война. А теперь будьте внимательны: рассказываю, как я сделал такую стремительную карьеру — за три месяца получил три звания, на которые в мирное время уходит минимум шесть лет.
Лучших из нас направили в военные училища, и через два месяца, когда мы изучили минимум, необходимый для командира взвода пехоты, нам привинтили по кубику в петлицы и послали младшими лейтенантами в действующую армию. Я получил взвод, но в первом же бою были убиты все офицеры роты: сам ротный и трое взводных, из командиров живым остался только я. Меня назначили командиром роты, а сержантов — взводными. Днем мы дрались, а ночами отступали. Но однажды я получил задание — задержать немцев хотя бы часа на два, чтобы полк успел отступить и окопаться. Мы уже отступали всю ночь и первую половину дня. У меня в роте осталось сорок два человека. Что могут сорок два против двух или трех тысяч? Немцы даже не будут связываться с моим заслоном, обойдут и пойдут дальше, а я попаду в окружение, и, если я даже выйду из него, меня расстреляют свои, потому что я не выполнил задания.
В милицейской школе меня научили собирать факты, вещественные доказательства и анализировать их. Сыщик о своем противнике — воре или бандите — должен знать все: что тот любит есть, в какие рестораны ходит, каких женщин любит — блондинок, брюнеток, пухленьких, худеньких, — быстро ли соображает или тугодум, каким холодным оружием пользуется, что предпочитает из огнестрельного оружия — пистолет или револьвер, тщеславный или нет, жестокий по необходимости или всегда, верующий или нет, какую одежду предпочитает, какие папиросы курит, какие вина пьет, держит слово или не держит, кто у него в друзьях, а кто враги, где прошло детство, с кем сидел в тюрьмах. Важны все мелочи: любит семечки подсолнуха или тыквенные, чистоплотен или неряха, какое время предпочитает для преступления, суеверен или нет.