Тетрадь найденная в Сунчоне
Шрифт:
Офицер в очках осклабился:
– Я был в университетской команде фехтовальщиков.
Муссолини показал пальцем на рыжеватого парня:
– А ну-ка, покажи на нем свой класс. Одним ударом надвое.
Дзинтан кивнул мне:
– Покажи ты сперва.
Я засмеялся:
– Нет, одним ударом не умею. Несколько раз пробовал на острове Макин, но ничего не получалось, только портил материал.
– Вы, наверно, били горизонтально, - сказал Муссолини, - ударом "полет ласточки". Это очень красивый, но трудный удар.
Флотский лейтенант, стоявший рядом с Дзинтаном, счел нужным вставить замечание:
– А самый чистый удар - это рубить от макушки до копчика на две равные половинки, в стиле Миямото Мусаси...
Дзинтан усмехнулся:
– Говорят, что у вас на флоте усердно изучают этот удар. Тренируются на курах.
Все громко засмеялись, кроме флотского лейтенанта.
Муссолини, пристально посмотрев на пленного офицера, тихо сказал что-то Дзинтану. Американец вдруг упал на колени и торопливо заговорил по-японски, почти без акцента:
– Не убивайте, я не летчик, а штабной офицер. Не убивайте, я все скажу! Не убивайте, пожалуйста!
Он сложил ладони, как на молитве, и поклонился.
Я отвел Дзинтана в сторону и громко сказал:
– Дай мне его. Допрошу по всем правилам.
– И добавил шепотом: - А после допроса расправлюсь сам.
Дзинтан кивнул головой и пошел вместе с Муссолини в сторону колокольни, приказав солдатам вести туда пленных.
Я поднялся на веранду храма. Служка провел меня в каморку, где хранились в чехлах статуи и скатанные в трубку картины. Я приказал солдату развязать пленного.
Служка принес на подносе чайник с чашками, рисовые лепешки и палочки для еды. Я усадил пленного на пол перед столиком, а сам сел напротив на сложенный парашют.
Пленный чинно уселся, поджав под себя ноги. Я дал ему сигарету. Он жадно выкурил ее и вдруг, уронив голову на столик, зарыдал. Я предложил ему чашку чаю. Он выпил, сморщил физиономию и вытянул губы, снова собираясь заплакать. Я ударил его по щеке и вежливо сказал:
– Возьмите себя в руки. Вы офицер, а не девочка. У вас еще есть возможность остаться в живых.
Я дал ему выкурить еще одну сигарету и начал допрос.
2
Его звали Альберт Харшбергер. Он был офицером штаба 25-й дивизии, прикомандированным к штабу главнокомандующего союзных вооруженных сил на Тихом океане генерала Макартура. Недавно его послали на остров Тиниан для выполнения специального задания. Дело в том, что на этом острове, хотя с момента взятия его американцами прошло уже около года, в бамбуковых зарослях возле горы Расо еще прятались остатки японского гарнизона. Из-за этого американским офицерам и чинам женского вспомогательного корпуса приходилось воздерживаться от прогулок в лес. Харшбергер успешно выполнил задание - с помощью громкоговорителя он уговорил японцев прекратить сопротивление. Из чащи вышло всего пять человек.
Прежде Харшбергер
– Короче говоря, вы были шпионом, - сказал я.
– Нет, я преподавал английский язык в лютеранском богословском институте в Токио...
– Адрес института? Кто директор?
– Район - Накано, квартал - Сагиномия. Директор - американец Хорн. Затем я преподавал в Сеуле, в институте Энки...
– Адрес института? Кто директор?
– Район - Синчон, директор - американец Андервуд.
– Короче говоря, вы занимались шпионажем не только в Японии, но и в Корее. Не будем спорить. А почему вы вдруг стали на колени и захныкали? Догадались?
Пленный закрыл лицо руками.
– Я понял из слов жандармского подполковника... На южных островах мы иногда находили трупы наших офицеров и солдат... и туземцы подтвердили, что вы...
– он остановился, подыскивая слова, - что ваши офицеры заживо вскрывали пленных и брали...
Я кивнул головой:
– Печень, взятая у живого врага и употребленная в пищу, делает воина храбрым и выносливым.
– Нам потом стало известно, что первым это начал у вас полковник Цудзи Масанобу. Сами японцы прозвали его за это Малайским тигром...
– сказал пленный, не отнимая рук от лица.
– Это наш старинный воинский обычай, именуемый "кимотори", - сказал я торжественно.
– Мы возродили этот обычай. Опустите руки, вы не в женском колледже.
Пленный положил руки на колени. Я продолжал:
– Не будем терять времени. Значит, вы знаете, что вас ждет. Спасти себя вы можете только одним способом: дать нам ценные сведения. Вы штабной офицер и должны знать кое-что. Даю на размышление тридцать секунд.
– Я посмотрел на ручные часы.
Пленный заговорил, не дожидаясь истечения срока. Он может сообщить все, что ему известно об экспериментальном применении отравляющих веществ со стороны Америки. Так, например, в ряде районов Новой Гвинеи с американских самолетов были сброшены специальные бомбы для отравления посевов риса и сахарного тростника.
– Это нам давно известно, - сказал я.
Тогда он начал говорить об операции "Олимпик" - плане высадки войск на острове Кюсю. Проведение этого плана намечено на конец осени этого года.
Я сказал, что об этом плане у нас известив даже грудным младенцам. И все знают, что если американцы решатся осуществить высадку в японской метрополии, то не скоро. И если они все же сунутся, то это обойдется им очень дорого.
– Это верно, - сказал пленный.
– Даже такой крошечный островок, как Иводзима, площадью в тринадцать квадратных километров, потребовал у нас больших жертв. Мы потеряли почти тридцать три процента высадившихся войск. В Пентагоне, то есть в нашем военном министерстве, считают, что высадка в Японии нам будет стоить трехсот тысяч человек...