Тетрадка с корабликом
Шрифт:
10 июля 1998, пятница
И вот уже неделя, как я здесь работаю. На улице жара, а здесь вечный сумрак. Я не жду от этого дня ничего хорошего, только тоску и скуку, как вдруг входит высокая тощая женщина в изношенном летнем платьишке и плоских старых босоножках.
– Вы – секретарь? Я – к Михаилу Викторовичу. Мне на бирже труда сказали, что у него за час можно очень
И тут, на моё счастье, пришло начальство.
– Михаил Викторович! – кинулась к нему женщина. – Помните, мы с вами встречались на бирже труда!
– Нет, к сожалению, совсем не помню.
– Мне дали этот адрес в трудоустройстве. Я работаю вахтёром в ПТУ № 42, сейчас охраняю там выставку мебели. Зарплату давно не выплачивают. Старшего сына комиссовали из армии. На работу нигде не берут. Сегодня с утра он пошёл в никуда, – искать работу, заходя во все конторы, которые только попадутся на пути. Есть у меня и младший сын – третьеклассник. Когда он просит у меня есть, я не знаю, как мне объяснить, что мне нечего ему дать. Ведь раньше мы не боялись потерять работу, мы знали, что нас всегда возьмут!
Говорит она визгливо, истерично, точь-в-точь, как наша несчастная физичка Инна Иосифовна.
– Да, действительно, раньше для всеобщей занятости создавались предприятия, выпускавшие… ну… не совсем нужную продукцию. А вчера в «Дорожном патруле» показали, как мужик из Тульской области в Измайловском лесопарке повесился: его карманы были битком набиты вырезками с объявлениями о работе!
Я ужасно боюсь ударить лицом в грязь, сделав что-то не так. И достаю для посетительницы чистую карточку общественного инспектора.
Итак, женщину зовут Андреева Наталья Георгиевна, ей сорок четыре года. Уже по указанию Лепёхиной она пишет заявление о принятии в ВООП. Нужно заплатить вступительный взнос, два рубля, но с неё, конечно, не берут. И я тоже не платила.
– «С Уставом ознакомлена и обязуюсь его выполнять», – диктует Галина Георгиевна.
Андреева недоумённо поднимает на неё глаза.
– Это – чистая формальность, – уверяет Лепёхина.
Она даёт женщине Устав, и та жадно прячет его в свой видавший виды пакет.
– В Обществе охраны природы состоять очень выгодно. Мы можем, когда захотим, пойти на приём в администрацию!
– Михаил Викторович! – плаксиво вскричала Лепёхина. – В газете опубликовали бюджет района! И нашего ВООПа там нет!
Моя мама тоже тщательно его изучила, и спросила удивлённо: «А ВООПа там нет! Кто же вас содержит?»
Никто.
– Ничего, сами заработаем! Я сам в охране работаю, и уже год создаю предприятие. Наша Галина Георгиевна вынесла организацию на своих хрупких плечах!
– Да, по Уставу ВООП имеет право иметь предприятия. Вы почитайте дома его повнимательнее.
– Наша Галина Георгиевна этой весной оштрафовала рынок и получила двести рублей! Куда бы только пойти с рейдом? На Соколовку? Там полно предприятий, и все они гадят. Только знайте, девушки, что билетов вам никто не оплатит…
– Подумаешь, всего одна остановка, я туда всегда без билета езжу! – сказала Лепёхина.
– До часу всё равно поездов нет, «окно», – сообщила я.
– Тогда посмотрим, что в центре.
Михаилу Викторовичу надо было закинуть письма в администрацию. Он всё фонтанировал идеями. То строчил в Комитет по культуре, чтобы ВООПу передали афишные тумбы, – хотел зарабатывать на рекламе. Дома у него были компьютер, принтер и сканер, где они с сыном Серёжей изготовляли фирменные бланки для исходящей документации. С очень красивой эмблемой, головой лося.
На крыльце курили отцы города, и Андреева спросила шёпотом и подобострастно:
– Это – Габаян?!
– Нет.
Сын Габаяна, первого заместителя главы района, курировавшего промышленность и бизнес, Андрей, учился со мною в параллельном, экономическом классе, и был для наших училок маленьким божком.
Мы же с Натальей Георгиевной зашли в «Роспечать».
За прилавком стояла толстая, бесформенная баба, и гадко кокетничала с каким-то солидным господином, покупавшем зеркало:
– В Щёлкове, хи-хи, одни молодые пенсионеры! Потому что у нас – химзавод и много воинских частей, откуда все уходят на пенсию в сорок пять лет! Так что в Щёлкове – все молодые пенсионеры!
Конец ознакомительного фрагмента.