Тевтонский орден. Крах крестового нашествия на Русь

Грацианский Н. П.

Между тем морская торговля Кенигсберга, несмотря на организованную в нем с 1920 года так называемую «восточную ярмарку», лишь к 1930 году достигла довоенного уровня и, следовательно, вполне могла обойтись без переоборудования порта. Одновременно с этим переоборудованием расширяли и улучшали подъездные пути к Кенигсбергу и основывали линии воздушных сообщений, для обслуживания которых в Кенигсберге был сооружен воздушный вокзал, один из самых больших в Германии. Немцы пытались развивать и прусскую, в частности кенигсбергскую, промышленность, хотя необходимые предпосылки к ее развитию (местная дешевая руда и уголь) отсутствовали, не говоря уже о малой емкости местного рынка.

Вместе с тем Кенигсберг по-прежнему сохранял свое значение

первоклассной немецкой крепости. Союзники отказались от проектировавшегося одно время уничтожения укреплений Кенигсберга и даже оставили в неприкосновенности его тяжелую артиллерию. Правда, немецкая армия была сокращена и поставлена под контроль союзнической комиссии, но юнкеры сумели сохранить в своих обширных поместьях, где они числились обыкновенными сельскохозяйственными рабочими.

Вместе с тем Кенигсберг по-прежнему сохранял свое знамение первоклассной немецкой крепости. Союзники отказались от проектировавшегося одно время уничтожения укреплений Кенигсберга и даже оставили в неприкосновенности его тяжелую артиллерию. Правда, немецкая армия была сокращена и поставлена под контроль союзнической комиссии, но юнкеры сумели сохранить значительную часть этой армии, укрыв солдат в своих обширных поместьях, где они числились обыкновенными сельскохозяйственными рабочими.

Так Восточная Пруссия и после разгрома немцев в первую мировую войну продолжала оставаться оплотом немецкой агрессии на Востоке. В начале 1932 года представители пруссачества подняли провокационный крик о подготовке польского вторжения в Восточную Пруссию; в связи с этим в Кенигсберге устроено было большое собрание, которое требовало помощи от правительства Гинденбурга. При этом раздавались воинственные речи, направленные против соседей, в первую очередь, конечно, против Польши. Не удивительно, что в такой обстановке гитлеризм уже в начале 30-х годов имел в Пруссии, и в частности в Кенигсберге, шумный успех, поскольку Гитлер заявил, что он намерен продолжать борьбу на Востоке как продолжатель старой политики Тевтонского ордена.

Эта борьба, однако, осложнялась одним крайне неприятным для немецких националистов и фашистов обстоятельством, именно массовым отливом населения Восточной Пруссии на запад. Немецкие фашистские круги стали даже говорить о своего рода Drang nach Western («натиске на Запад»), противопоставляя его старому Drang nach Osten («Натиску на Восток»). Высчитано, что в XIX веке и в первой трети ХХ века (до 1933 года) из Восточной Пруссии эмигрировало в Западную Германию около миллиона человек. Это относительно очень большая цифра, если сравнить ее с общим количеством населения Восточной Пруссии в 1933 году, равнявшимся приблизительно 2 335 тысячам человеком, из которых около 300 тысяч составляло население Кенигсберга. Рост населения Восточной Пруссии вследствие такого отлива его на сторону шел крайне медленно, и этим, между прочим, опровергаются все умствования немецких фашистских политиков о недостатке у немцев «жизненного пространства». В восточной Пруссии это пространство оставалось неиспользованным, так как эта область могла прокормить гораздо большее количество населения в сравнении с тем, которое в ней проживало.

Причина массовой эмиграции из Восточной Пруссии — господство прусских юнкеров в социально-политических сферах. Население отливало в передовые, индустриальные районы Германии (главным образом в Рейнско-Вестфальский район) в поисках лучших условий существования. Между тем, в Восточной Пруссии предпосылки для широкой индустриализации отсутствовали ввиду засилья крупной земельной собственности юнкеров и малой емкости внутреннего рынка. Получался какой-то порочный круг в социально-экономической жизни Восточной Пруссии: индустриализация была невозможна без роста внутреннего рынка, связанного с увеличением населения, а увеличение населения было невозможно без индустриализации.

Заправилы германской политики били тревогу, крича о «национальной опасности», и пытались провести

ряд мероприятий против отлива населения на запад, совокупность которых известна под именем «Osthilfe», то есть «помощь востоку». На эту помощь еще до Гитлера было затрачено до 2 миллиардов золотых марок (в период между 1922 и 1931 годами), а между тем ощутительных результатов не получалось. «Osthilfe» выражалась в искусственном насаждении промышленности (прежде всего в Кенигсберге и в других городах), в погашении задолженности сельского хозяйства, в кредитах на общественные работы, в колонизации, связанной с частичной парцелляцией крупных имений. В Кенигсберге, накануне захвата власти гитлеровцами, была выработана широкая программа борьбы с эмиграцией и упадком сельского хозяйства Восточной Пруссии. Она сводилась к широкой индустриализации, которая привлекла бы в эту область массу людей, расширила бы емкость внутреннего рынка и увеличила бы потребление сельскохозяйственной продукции. При этом новые фабрики и заводы должны были устраиваться вне городов, при больших водных и сухих путях, с обеспечением рабочих жилищами и наделением их земельными участками. Последнее должно было служить залогом обеспечения рабочих на случай кризиса.

Гитлеровское правительство, в основном принявшее эту программу, дополнило ее проектом переселения в Восточную Пруссию полутора миллиона человек, которые должны были усилить «германскую крепость на востоке». При этом гитлеровцы запретили въезд в Восточную Пруссию польским рабочим, которые ежегодно в количестве более 20 тысяч человек приезжали туда на заработки. Гитлеровцы выдвигали также необходимость парцелляции части крупных поместий для наделения землей местного и пришлого крестьянства. У нас нет точных данных о реализации этих широких планов, но германская статистика населения определенно говорит о том, что они сорвались: население Восточной Пруссии перед второй мировой войной существенно не увеличилось. В то же время известно, что оно продолжало массами отливать в Западную Германию, преимущественно в Рурский район. В основном осталась неприкосновенной и крупная земельная собственность; так в Кенигсбергском округе, этом гнезде юнкерства, 70% земель продолжало оставаться в руках помещиков. Что касается промышленности, то в Кенигсберге она значительно выросла при фашистах, но выросла не органически, то есть не в связи с общей хозяйственной конъюнктурой, а под влиянием искусственных мероприятий. Промышленность, насаждавшаяся здесь, служила главным образом военным целям, в связи с усилением подготовки новой агрессии. Это — производство моторов, вагонов, паровозов, судов, а также строительных материалов. Организуя кенигсбергскую промышленность для военных целей, устраивая для тех же целей Кенигсбергский порт, фашисты в то же время продолжали возводить вокруг города новые сложные укрепления. Это те самые укрепления, которые были преодолены и стерты с лица земли нашей доблестной Красной Армией при взятии Кенигсберга.

Красная Армия уничтожила Кенигсберг как плацдарм германского империализма, и немецкая твердыня на востоке становится русским городом, на этот раз окончательно. Необходимость и справедливость изъятия Кенигсберга из рук немцев диктуется всей предыдущей историей этого города. Все время его хозяйственная роль отодвигалась на второй план прусско-немецкими хищниками, и он все время был в первую очередь немецким бастионом для враждебных действий против соседей, орудием нарушения мира. Теперь разбойничья роль Кенигсберга окончилась. В составе Советского Союза он никому не будет грозить и вредить и до конца исчерпает все свои хозяйственные возможности в нашем мирном строительстве. Возможности же эти как Кенигсберг обладает первоклассной гаванью, связанной кратчайшими и наиболее удобными путями сообщения с советскими гаванями Черного моря.

Печатается по изданию: Н.П. Грацианский, Кенигсберг, М., 1945.