Тезей и Ариадна. Нить любви

Павлищева Наталья Павловна

– Она будет здесь.

– Я приплыву, – упрямо повторил Тезей.

Ему показалось, что пламя снова качнулось, и раздалась легкая усмешка.

Но Тезею пора возвращаться к друзьям, время не терпит, скоро прилив пойдет на убыль, и двигаться по малой воде будет трудней. Он еще раз посмотрел на Ариадну, стараясь запомнить это прекрасное лицо, потом вздохнул и вышел из пещеры. До самого корабля почти бежал, чтобы не оглянуться и не передумать.

– Ты оставил ее там? – тревожно поинтересовался Антий. Перибея довольно хмыкнула, а Идасу было

не до переживаний об оставленной на острове Ариадне, он уже командовал, разворачивая корабль для выхода из лагуны.

Возвращение домой началось.

Прозрачный шар снова висел в воздухе безо всяких подпорок. Но на сей раз перед ним стояла только Медея, сына рядом не было. Мать сдержала слово, Мед стал царем огромной страны, ему не до гаданий и воспоминаний об Афинах и Тезее, который лишил его трона маленького царства.

Медея довольно усмехнулась, наблюдая за спускающимся к берегу Тезеем и кораблем, выходящим в море.

– Он все-таки не так глуп, этот сын Эгея. Оставил Ариадну на Наксосе. Но это очень хорошо, рожать ей еще не скоро, все успеем.

Некому было спросить, что именно успеют и кто. Но если бы и спросили, Медея не намерена давать ответ, это ее дела, ее колдовство.

– Тезей, ты оставил Ариадну одну? – поинтересовались еще несколько человек, в том числе Гесиона и Евника, которые не могли представить Тезея в таком качестве. Тезей, который готов за любого из них просто броситься быку на рога, только чтобы спасти от этих рогов другого, так поступил с той, что спасла им жизнь, показав тайный Лабиринт под землей?

– Она не одна, – кивнул в сторону берега Тезей. На том месте, где только что был их корабль, стоял тот самый пастух, что помогал им на Наксосе. Он махал рукой, опираясь второй на посох, выделяясь светлым пятном на фоне черного берега острова.

– Тезей, я понял! – вдруг буквально взвыл Фенип.

– Что ты понял?

– Это бог. – Не успел Тезей мысленно ахнуть, как толстяк добавил: – Это твой отец Посейдон! Он так много помогал тебе все эти дни…

– Нам помогал. Приплывем, отправимся в храм Посейдона и принесем богатые дары.

– На мыс Сунион! – поддержал Тезея Менесфей. – Там есть святилище Посейдона!

– Пока рано что-то придумывать, давайте, сначала доплывем? – предложил Антий.

– Доплывем! – это уже со своего места кормчего Идас. – Мы почти дома. Обогнем Парос, а от Китноса уже и мыс Сунион видно.

– Это в хорошую погоду, – осадил его, налегая на весло, Симон.

– Я дом и в полной темноте увижу, – мечтательно протянул Порфирион.

Ветер довольно хорошо наполнял парус, но они гребли и гребли, словно стараясь поскорей убежать от собственного прошлого. Рассвет застал афинян взмахивающими веслами. Тезей видел, что парни едва справляются, все же последние дни были очень тяжелыми, а потому подозвал к себе Идаса:

– Не стоит ли передохнуть где-нибудь, все устали.

Тот согласно кивнул. Как ни хотелось скорей домой, доплыть от Наксоса до Пирея за один день невозможно.

Пристали

к Китносу, выбравшись на берег и убедившись, что корабль надежно закреплен, повалились на землю без сил.

Порфирион расхохотался:

– Отсюда я до дома и вплавь доберусь! Вон там Сунион, если завтра с рассветом отплывем, то ужинать будем дома.

Мыс Сунион… крайняя точка большой земли перед морем, дальше только острова. Кто из отплывавших из Пирея в дальний путь не мечтал увидеть его снова? Кто из возвращавшихся не вздыхал облегченно, завидев этот мыс?

Тезею не пришлось бывать на самом мысу, но он знал, что там святилище Посейдона, и еще раз мысленно пообещал божественному отцу богатые дары по возвращении.

Идасу пришлось прикрикнуть, потому что гребцы то и дело поворачивали головы, словно чтобы убедиться, что Сунион никуда не подевался за последние несколько мгновений. Корабль из-за этого начал рыскать из стороны в сторону.

Все так были заняты мыслями о доме, о том, что выжили, сумели выбраться, доплыть, вернуться, что никто не обратил внимания на одну ужасную деталь…

В то время как счастливые афиняне выкладывались из последних сил, чтобы поскорей обнять своих родных, за движением их корабля следила и Медея.

Но не только за Тезеем и его товарищами, сначала она посмотрела на святилище на мысу.

– Эгей. ты-то мне и нужен. Снова высматриваешь корабль своего сына? Какой ты парус ждешь, белый? А пурпурный тебя не устроит? Тебя, может, и устроит, а вот меня нет.

В шаре снова появился корабль Миноса, на котором счастливые беглецы работали веслами так, как не работают на галерах самые старательные рабы.

Медея зажгла черную свечу, принялась что-то шептать и водить свечей кругами против движения солнца. Показался какой-то дымок, сверкнула черная молния.

Нет, корабль не сгорел и не утонул, у него всего лишь поменялся цвет парусов – были царскими пурпурными, стали черными, как ночь.

Как раз вовремя, потому что корабль увидел Эгей. Царь замер, вгляделся в морскую даль, схватился за голову:

– Тезей…

Эгей хорошо знал силуэты царских кораблей Миноса. Если паруса не пурпурные, значит, это критские воины. Корабль всего один, это те, кто приплыл за новой данью.

Черные паруса у корабля, присланного за данниками, могли означать одно: Тезей не справился с Минотавром, он убит, а Афины и впредь будут отдавать своих сыновей и дочерей проклятому быку на погибель!

– Тезей.

Царь стонал, схватившись за голову. Ему было невыносимо сознавать, что, обретя сына, да еще какого, он почти сразу лишился его. И дело не в том, что Паллантиды завтра же нападут на Эгея и захватят власть, а в том, что единственная надежда его жизни рухнула. Без Тезея Эгею жизнь не нужна.

Царь сделал шаг, и его тело, словно птица, полетело вниз на острые скалы!

В воду он упал уже мертвым.

Сзади закричал раб, потом второй, третий. Они представить не могли, что царь бросится со скалы.