Тезка
Шрифт:
— Здесь хорошо готовят спагетти, — говорит Гоголь, передавая ей меню.
— Выпьем по бокалу вина? Я на сегодня закончила.
— Везет тебе! А мне придется возвращаться, у меня после обеда серьезная встреча.
Мушуми смотрит на него, закрывая меню.
— Тем более есть повод выпить, — говорит он весело.
— Да, пожалуй. Два бокала мерло, — говорит он официанту, возникшему у них за спиной.
Она заказывает то же самое, что и он: равиоли с белыми грибами и салат из руколы и груш. Гоголь опасается,
— Ты помнишь, как играла «Джингл беллз»? — спрашивает он с надеждой, ему очень хочется, чтобы она вспомнила.
— Нет, мама всегда заставляла меня выступать на публике.
— А сейчас ты играешь?
Мушуми отрицательно качает головой:
— Нет, мне и тогда это не нравилось, это была очередная мамина фантазия. Кажется, сейчас она сама берет уроки фортепиано.
В ресторане становится пусто, толпа посетителей схлынула. Гоголь осматривается, подзывает официанта, просит счет. Неужели уже прошел целый час? Тарелки их пусты, пора расставаться.
— Это ваша сестра, синьор? — спрашивает официант, кладя между ними счет, бросая взгляд на Мушуми, а потом опять на Гоголя.
— Сестра? Нет, вовсе нет! — возражает Гоголь, смеясь, но вопрос, как ни странно, льстит ему. С другой стороны, ошибка неудивительна — оба высокие, гибкие, со смуглой кожей, высокими скулами и черными волосами.
— Вы уверены, синьор? — настаивает официант.
— Разумеется.
— Но ваша подруга, синьор, очень на вас похожа. Очень.
— Вы так считаете? — Мушуми искоса подмигивает Гоголю.
Однако ее щеки розовеют, то ли от вина, то ли от смущения, трудно судить.
— Забавно, что он так сказал, — замечает Мушуми, когда они выходят на улицу.
— Почему?
— Потому что наши родители всю жизнь воспитывали нас в убеждении, что все бенгальцы, живущие в Америке, одна большая семья и что мы чуть ли не кузены, а теперь, столько лет спустя, совершенно незнакомый человек действительно принимает нас за родственников.
Гоголь не знает, что сказать, — замечание официанта смутило его, теперь влечение к Мушуми кажется ему чем-то противозаконным.
— Чего-то ты одет слишком легко, — замечает Мушуми, поплотнее наматывая на шею шарф.
— У меня в квартире топят как в бане, ужасно жарко, — говорит Гоголь. — А мне почему-то не приходит в голову, что на улице температура
— А ты не смотришь температуру в газете?
— Я ее покупаю по дороге на работу.
— Я всегда узнаю погоду по телефону перед тем, как выйти из дома, — говорит Мушуми.
— Ты шутишь! — Гоголя поражает ее предусмотрительность.
— Ну, знаешь, я не каждому признаюсь в таких вещах! — говорит Мушуми с нарочитой важностью. Замотав шарф, она вдруг предлагает: — Послушай, хочешь, я дам тебе мой шарф? — И она начинает разматывать его.
— О нет, нет, не надо! — Гоголя так и подмывает сказать «да», ему ужасно хочется почувствовать мягкость ее шарфа на своей шее. Наверное, он и пахнет божественно. — Правда, не надо, мне тепло и так.
— Ты уверен?
Он кивает головой, для пущей убедительности прижимая руку к горлу.
— Ну, как хочешь, но, по крайней мере, тебе нужна шапка. Без шапки зимой ходить нельзя. Я знаю один магазинчик неподалеку. Ты еще не очень спешишь?
И Мушуми ведет его в маленький бутик на Мэдисон-авеню. На витрине выставлено около дюжины дамских шляп и шапок, насаженных на серые манекены с длинными, по-лебединому выгнутыми шеями.
Магазин заполнен женщинами разного возраста, озабоченно хлопочущими возле полок.
— Пойдем, мужской отдел дальше.
Здесь народу совсем мало, фетровые шляпы, береты, кепи уложены горками на деревянных полках. Гоголь берет цилиндр, примеряет его для смеха, потом надевает меховую шапку-ушанку. Мушуми деловито копается в корзине с россыпью шапок.
— Вот, эта, наверное, теплая! — Она достает толстую вязаную темно-синюю шапку, окаймленную желтой полосой. — Что скажешь? — Она встает на цыпочки и надевает шапку ему на голову. — О, тебе идет! Посмотри-ка. — Мушуми протягивает ему ручное зеркало, улыбаясь, смотрит, как он разглядывает себя.
Гоголь смотрит на себя в зеркало, но не видит своего отражения, он думает о том, как выглядело бы лицо Мушуми без очков и с распущенными волосами и каковы на вкус ее губы.
— Да, мне нравится, — говорит он. — Я ее возьму.
Мушуми быстро стягивает шапку с его головы, растрепав ему волосы.
— Что ты делаешь?
— Я хочу тебе ее купить.
— Не надо, зачем? Я ведь и сам…
— Затем, что это была моя идея, — отметает его возражения Мушуми.
На кассе Гоголь замечает, что Мушуми не может отвести глаз от темно-коричневой шляпки, сшитой из шерсти и бархата и отделанной маленькими перышками. Кассирша замечает ее взгляд.
— Это вещь эксклюзивная, — говорит она. — Их поставляет нам одна шляпница из Испании. Ручная работа. Двух одинаковых шляпок в природе не существует. Хотите примерить? — Она осторожно снимает шляпку с манекена, а Мушуми водружает ее на свою голову.
Теперь в разговоре принимают участие и другие покупательницы.