The Big Bad Bag with the Money
Шрифт:
Очаровательный звон огласил окрестности, перекрыв даже всепоглощающий сухой шелест, к которому добавились новые, ещё более странные, пульсирующие звуки. Плащи, теперь я буду называть их именно так, резко развернулись и узрели меня. Не самое, скажу я вам, замечательное ощущение на свете.
Они тут же расступились, выпуская безжизненное тело из своего дружного круга. Ну, на самом деле тогда я не был уверен, что господин Райт был уже мёртв, ибо в голове моей гремело только одно, столь популярное у молодёжи и малообразованных слоёв населения слово, и мне было совершенно не до разглядывания
Я стряхнул оцепенение и резко развернулся, чтобы броситься в храброе бегство, но тут же обнаружил, что окружен. Мой нос упёрся в деревянную дверь, окрашенную в кричаще синий цвет. Она не была новой - вполне себе потёртая и видавшая виды дверь, явно нуждающаяся в опытной руке, но всё же была в ней одна деталь, заставившая сердце моё, окрылённое надеждой, биться ещё сильнее. Этой деталью была большая белая надпись "Полиция".
Чтобы рассмотреть её, мне пришлось отшатнуться, потирая ушибленный нос, но оно того стоило. Что делает честный человек, находящийся в смертельной опасности, при виде двери с надписью "Полиция"? Конечно стремиться войти!
Я дернул за ручку, но та совершенно не желал поддаваться, а потому пришлось пожертвовать мягкостью моих рук и барабанить по этой облупленной синей доске что есть силы, мучая горло призывами о помощи.
Даже не оборачиваясь, я слышал, как Плащи медленно подходят ко мне. Сухой шелест нарастал, приближался и постепенно поглощал даже звук моего собственного голоса, отчего сила моя лишь прирастала и удары становились всё более сокрушительными. Я даже начал побаиваться, что кулаки мои пробьют эти трухлявые доски, и мне придётся объясняться с господами полицейскими по этому поводу, но возможность сохранить жизнь в тот момент показалась мне лучшей альтернативой, нежели страх перед возможными неприятностями с законом.
Когда боль в руках стала почти невыносимой, дверь внезапно приоткрылась, и из появившейся щели высунулась всклокоченная голова крайнее разозленного пожилого мужчины. О том, что он был явно не в духе говорили его огромные, злобные, нахмуренные брови, готовые броситься мне в лицо и растерзать за ту дерзость, с которой я постучал в его дверь.
Серые глаза, которые казались сильно старше, чем их хозяин, окинули меня быстрым оценивающим взглядом.
– Нет-нет-нет-нет, - его голос, сдобренный целым ведром британского акцента, звучал словно приказ, не терпящий возражений.
– У меня уже есть мамочка, которая бухтит и гундит и вечно ноет, что надо было сидеть на месте и пропускать всё веселье! Вакансия занята, приходите через тринадцать лет.
И дверь захлопнулась, оставив меня недоумённо моргать. Впрочем, на ошеломление и удивление, к сожалению, у меня совершенно не оставалось времени. Я вновь принялся колотить в эту дверь. Реакция последовала незамедлительно - щелкнул замок и всклокоченная седая голова вновь оказалась под зимним Нью-Йоркским небом.
– Что?
– спросил он с этой непередаваемой интонацией, которой так любят подражать мальчишки в старшей школе, считая, что это придает им некую таинственную привлекательность.
Прежде чем я успел открыть рот, этот громкий старик обернулся куда-то внутрь будки и закричал:
–
– П-п-простите?
– я наконец разлепил свои непослушные губы, но извинение - это всё на что хватило моего кондитерского духа.
Старик вновь уставился на меня с недоумением.
– За что? Что ты натворил?
– Это полиция?
– спросил я слегка осмелев.
– Это полицейская будка, - из проёма высунулась рука и указала мне на крупную надпись, которая и стала причиной моего вторжения.
– Совершенно обычная полицейская будка, не вызывающая никаких подозрений!
Увы, на удивление, у меня совершенно не было времени.
– Помогите!
– взмолился я указывая рукой себе за спину, ибо шелест уже почти что щекотал мою нежную упитанную шею, - Эти господа, возможно, вознамерились убить меня!
– Что за чепуха!
– возмутилась голова в проёме.
– Если бы они хотели вас убить, то совершенно точно сделали бы это за то время, которые вы докучаете мне и нарушаете ход моих мыслей этим раздражающим шумом! Да и кто просит о помощи, когда ему опасность грозит лишь "возможно"!? Идите со своим "Возможно" в полицию и прекратите пожалуйста шелестеть так настойчиво!
Дверь вновь захлопнулась, оставив меня наедине со своими страхами и дышащими мне в затылок Плащами.
– Но это не я...
– едва слышно пробормотал я в синие доски и медленно обернулся, желая встретить свою судьбу как подобает настоящему кондитеру.
– Что ты сказал?
– раздался командный голос над самым моим ухом.
От неожиданности я вздрогнул и покорно пролепетал:
– Что эти господа, возможно, вознамерились убить меня.
– Нет-нет-нет-нет! Что ты сказал после этого?
Я сглотнул ком, что огромной круглой карамелью застрял у меня в горле.
– Что это не я?
Дверь хлопнула и рядом со мной появился обладатель этой рассерженной всклокоченной головы.
Он был неимоверно тощим и высоким, разодетым в какой-то странный фиолетовый то ли смокинг, то ли короткое пальто, узкие фиолетовые брюки в тонкую полоску и белую рубашку, накрахмаленные манжеты которой выглядывали из рукавов этого самого "то ли смокинга".
– Именно!
– на его худом и покрытом морщинами лице сияла некая детская восторженность, которая никак не соответствовала его суровым бровям.
– Если не ты издаёшь этот докучливый шелест, то кто? И почему эти господа, которые "возможно" вознамерились лишить тебя жизни, до сих пор медлят?
Он вскинул руку и в его ладони появился странный продолговатый предмет, похожий на детскую шариковую ручку - такую же несуразно большую и украшенную бессмысленными деталями. На конце этой "ручки" располагался небольшой кристалл, который тут же замерцал, а воздух вокруг наполнился противным вибрирующим писком.