The Мечты. Весна по соседству
Шрифт:
А она?.. А что она?
Признаков беременности пока не видно, к счастью. Но токсикоз все еще не дает ей жить. Не выспалась, волосы из-под шапки примяты, глаза, должно быть, совсем несчастные. Еще не хватало все это ему показывать!
И она торопливо опускала ресницы, чтобы он и не видел, потому что они снова менялись ролями. Теперь смотрел Рома. Говорил. Что он там говорил?
– Ну значит, придется повременить... с домой, - услышала Женя сквозь шум в ушах и пришла в себя. – Лучше поделись информацией, с каких это пор твой Юрага
На мгновение Женя замерла, совсем не понимая, что же это такое она услышала. И придя к закономерному выводу, что лучше уточнить, осторожно спросила:
– В чем именно я, по-твоему, должна разобраться?
– Ну как минимум, в том, что происходит с твоей Юлькой, что она... как это... Весь Инстаграм его рожей забила. Ладно Богдан, он переживет. Но это... ненормально как-то, не находишь? Ей восемнадцать хоть есть? И взрослый мужик! – «Твой взрослый мужик, между прочим!»
Язык в очередной раз им был прикушен вовремя. На сей раз спасла девчонка-бариста, по совместительству – кассир и, видимо, немножко официантка.
– Без заказа сидеть нельзя! – запротестовала она, с неодобрением глядя на Ромку из-за своей барной стойки.
– Ну так дайте нам меню, что ли! – огрызнулся в ответ Роман, не выпуская из виду Женино непривычное, но такое родное лицо, на котором он сегодня совсем не мог читать мыслей. Не понимал их. И ее реакций не понимал, что ужасно злило.
– Заказ делаете на кассе! Меню – вон! – и девчонка, врываясь в его размышления, указала за спину, где на обычной, почти школьной доске для мела были расписаны наименования и цены.
– Вот бред, - буркнул Роман.
– Если ты все сказал, можем уйти, - пожала плечами Женя. И мир вокруг обесцветился, сделался белесым от холода в ее голосе.
– И почему ты нифига не удивилась тому, что я сказал?
– Потому что это не твое дело!
– Да больно нужны мне твои дела! – взвился Моджеевский, и на них разом оглянулись посетители с соседних столиков, но ему было все равно. – Дальше будешь этого придурка защищать? Или сперва посмотришь страницу своей сестры?
Единственное, о чем сейчас могла думать Женя – как не выказать перед Романом никаких эмоций.
Ее эмоции – тоже не его дело.
Об остальном она подумает потом. Даже о том, зачем он явился спустя несколько месяцев и донимает ее дурацкими вопросами. Повод-то какой... замысловатый! Юлька и Артем! Они же даже не знакомы и живут в разных городах... В довершение ко всему начала подкатывать тошнота. Но Женька упрямо продолжала держать лицо. Только оно ей и останется, когда его величество опять свалит.
– Прости, но я по-прежнему не понимаю, каким образом это касается тебя, – не без труда вздохнула она. – Между Юлей и Богданом больше ничего нет.
– Да, - зло хмыкнул Роман, с трудом процеживая слова. – Именно. Между ними больше ничего
«Нет, ну вы скажите, какое благородство!»
Этот вялый протест утонул под ее усталостью, навалившейся вместе с недомоганием и нежеланием продолжать разговор. Но все, что могла делать Женя, это пристально разглядывать его черты, одновременно родные и немножко забытые. И заговорить себя заставила лишь через некоторое время.
– Не меряй всех по себе, - сказала она негромко и отвернулась. Хватит с нее.
Смотрел на ее затылок и часть щеки Моджеевский недолго. У него у самого жилка на лбу задергалась от сказанного ею. Скулы свело. От осознания, что ей неприятно. Ей – неприятно то, что он говорит. И она защищается. А от этого хотелось вывести ее наконец из вечного чертова равновесия, и заставить орать на весь зал, не думая, что тут еще есть люди. Как когда-то, всего один раз... давно. И наедине.
Вот только зачем ему это нужно теперь?
Роман моргнул несколько раз, скидывая наваждение, и принялся медленно пояснять:
– Я когда-то твоему... экономисту говорил уже: мой опыт подсказывает, что в девяносто девяти процентах случаев каждый человек имеет цену. Я и сейчас от этого не откажусь. Я забыл только упомянуть, что очень редко ошибаюсь в людях. Ну... было пару раз, ты это знаешь. Так вот в нем я не ошибаюсь. Пока ты веришь в его непогрешимость, он тебе ребенка испортит. И мне плевать, что ты считаешь, будто я меряю по себе.
Женя сглотнула подкативший ком. А ведь она размышляла порой, как может сложиться их встреча. Чего уж скрывать, что только ни придумывала. От дикой ссоры до взаимных извинений. Но, как это часто бывает, в жизни всегда все иначе. Дикий какой-то разговор. Невозможный. И ей лишь остается дотерпеть до конца эту пытку.
– Ты можешь считать свою миссию выполненной, - произнесла она с некоторой иронией, сама не зная, откуда есть еще силы иронизировать.
– Миссию! – устало передразнил ее Ромка. – Разберись с этим, Жень. Ты не дура и никогда ею не была. Поройся в ее... соцсетях, посмотри фотографии... попробуй обсудить.
Женя молча кивнула. Что она могла сказать? Что не про Юльку хочет с ним говорить? И уж тем более не про Юрагу… Точно так же кивнул ей и он, не отводя от нее пристального взгляда, а потом вдруг спросил:
– Что-то в тебе не так... ты... все нормально?
– Все прекрасно, - Женя одарила Моджеевского голливудской улыбкой. – Ну если не считать того, что меня ждут дома.
По-хорошему ему надо было встать и уйти. Не мог. Хотелось курить, а здесь нельзя. Кофе можно, но кофе не хотелось. Женино бледное лицо, немного другое, чем он помнил, не отпускало. Что-то правда было не так. Совсем не так, но он никак не врубался что.