the Notebook. Найденная история
Шрифт:
С интересными людьми я почему-то не просто знакомлюсь, я на них натыкаюсь, в буквальном смысле. И этот случай не стал исключением из общей закономерности.
Я прогуливалась в окрестности одного заброшенного городка, вернее того, что осталось от него. Руины домов давно потонули в дикой траве, под предводительством молодых деревьев и их младших братьев-кустарников. Центральная дорога бывшего города ещё проглядывалась под слоем нанесённого ветром песка, и я не спеша брела по ней, как всегда гонимая в поисках новых наблюдений.
Моё внимание привлёк один пустырь. Трава на нём росла, на мой взгляд,
Вот тут-то я её и заметила. Яркий огненный одуванчик в самом центре растительности. Я замерла и следила за каждым движением этого необычного цветка. А Одуванчик шёл прямёхонько ко мне. И лишь не дойдя всего несколько метров, вдруг резко остановился и тоже замер. Так мы стояли друг напротив друга и не осмеливались заговорить. Я всё-таки осмелилась нарушить тишину:
– Привет, не бойся, выходи. – И присела на корточки, чтобы не пугать своим ростом.
– Нет. Пети мне запретил подходить к взрослым, – ответил детский голосок, но вполне без страха.
– А я и не взрослая вовсе. А Пети твой брат или друг?
– Он мой старший брат и он скоро придет за мной, – пролепетал голосок.
– А как тебя зовут? – Я все-таки не оставляла попытки.
– Анна.
– Аннушка, значит. Красивое имя у тебя. А меня зовут Лиза. А ещё со мной мой друг Феликс.
– Но вы же одна. Вы врёте. Пети сказал, что все взрослые врут.
– Нет, Аннушка, я не вру. Феликс просто очень мал. Он меньше тебя. И думаю, что ему будет приятно познакомиться с такой милой девочкой, как ты.
Одуванчик заволновался, и я поняла, что любопытство в ребёнке борется с послушанием и авторитетом старшего брата. Осталось немножко подразнить.
– Я поставлю банку с моим другом, а сама отойду, чтобы ты поверила мне.
Так я и сделала: оставила пластиковый контейнер с моей улиткой у самой кромки травы и отошла подальше, чтобы девочка видела. Одуванчик огляделся по сторонам, и, решившись, вышел наконец-то из травяной завесы. Аннушкой оказалась маленькая худенькая девчушка с красно-рыжими в мелкую кудряшку волосами, остриженными по миниатюрные плечики. Поэтому издали казалось, что на головке малышки не волосы, а пух одуванчика, только цвет более яркий. Этой крохе на вид можно было дать не больше пяти лет. Одетая в огромную куртку, явно с взрослого плеча, штанишки и ботиночки, она казалась такой хрупкой и беззащитной, что у меня всё внутри сжалось.
Девочка присела перед банкой на корточки, как и я недавно, и с удивлением принялась рассматривать улитку.
– Это улитка! И такая большая!
– Да, Феликс – улитка, но не простая. – Как же дети любят, когда им такое говорят.
– А какая? – Копна кудряшек взметнулась вверх и любознательное личико, усеянное милыми крапинками веснушек, устремило на меня взгляд удивлённых чуть раскосых глазок-изумрудинок.
– Феликс очень умная улитка. Он всё понимает, а ещё он мой верный друг.
– А Пети говорит, что улитки
– Другие улитки глупые, а Феликс не как другие, Аннушка. Хочешь с ним познакомиться?
– Но Пети сказал… – Анна бросала беспокойный взгляд то на банку с улиткой, то в сторону.
– Думаю, Пети тоже захочет познакомиться с Феликсом.
Я осторожно подошла к контейнеру и открыла крышку, девочка испугано отступила в сторону.
– Не бойся меня, Аннушка, твой брат прав, что надо бояться взрослых, но мне ты можешь доверять. Вот дай свою руку, я посажу на неё Феликса. – Я уже выудила улитку из её переносного жилища и, держа друга на открытой ладони, протягивала малышке.
Простояв несколько секунд, она всё-таки осмелилась подойти ко мне и робко протянула свою крохотную ручонку, только пальчики выглядывали из длиннющего рукава куртки. Феликс был водружён в центр детской ладошки и, распластавшись там, выставил свои рогульки, изучая новую территорию.
– Какой он холодный и мокрый. – Она была удивлена и в тоже время с восторгом смотрела на улитку, поднеся ту к самому лицу и поглаживая по раковине пальчиками свободной руки.
– Да, Аннушка, все улитки холодные и мокрые.
– Но вы же сказали, что Феликс не такой, как все. – Какой умный ребенок!
– Ну, он не такой. Но он всё-таки улитка. А все улитки такие. – Пыталась я выкрутиться из собственной западни.
– А у него есть сестра?
– Думаю, что есть. Но я с ней не знакома.
– А мама и папа есть у него?
– Я не знаю, Аннушка. – Я даже растерялась.
– У меня нет папы и мамы. Они умерли. Теперь Пети заботится обо мне.
– А сколько тебе лет? – Мне стало не по себе от той серьёзности в детских глазах, что смотрели прямо на меня.
– Шесть с хвостиком.
– Это как же?
– Шесть лет и восемь месяцев. Так Пети говорит.
– А твоему брату сколько лет?
Но девчушка ответить мне не успела, на дорогу выбежал подросток и, заметив рядом с малышкой меня, испугано закричал:
– Ани, Ани, отойди от неё! Иди ко мне, слышишь, Ани?!
Такой же рыжеволосый, как и сестра, щуплый мальчонка лет двенадцати, в тёплой толстой куртке и плотных штанах из-под которых высовывались ободранные носы поношенных изрядно ботинок, бежал со всех ног к нам, придерживая в руках какой-то мешок. Девочка от резкого окрика испугано отшатнулась, но не решалась бежать, всё-таки у неё на руке сидел мой друг, а потому, её глазки метались меж Феликсом, мною и быстро приближавшимся братом. Думаю, что на тот момент она боялась больше всего нагоняя от него.
– Ани, ты будешь меня когда-нибудь слушаться? Несносная мелюзга! Тебя оставить одну невозможно! – Мальчик подбежал к нам и, схватив сестру за рукав куртки, резко рванул в свою сторону.
– Пети, она не такая, как другие! – Малышка оказалась не такой уж и трусихой, она упиралась и отводила ладошку с улиткой, оберегая нового знакомца от чересчур сильной опеки брата.
– Другая?! Ты в своём уме, Анна?! Сколько раз тебе говорить, что никому нельзя доверять! Все взрослые сделаны из кислого теста, они только и могут, что хорошо врать, да обижать таких наивных малюток, как ты. – Парнишка цепко держал за рукав девочку и тоже не собирался сдавать позицию.