The офис
Шрифт:
Это было что-то дикое совершенно. Сначала мне казалось, что меня пытаются разорвать пополам. Чувство страха, унижения, досады на то, что я пошла на это, – заставило меня верещать как на плахе. А я и побывала на плахе. Его гильотина и была из серии орудий пыток.
Когда я стала кричать: «Стоп!» и «Скотина!» – он приговаривал: «Кричи-кричи, мне так нравится…»
Сложно описать тот момент, когда я поняла, что кричу уже не от страха, а от бешеного наслаждения.
Хорошо, что повернулась к нему спиной. Не видела это чудовищное, лишенное любых индивидуальных
Ну и ну… Хорошо прокатились. В деревне о трактористах не зря слагают легенды…
Закончив, Федя хлопнул меня по спине и сказал:
– Вот так тебе, офисная…
Вчера Федор наведался ко мне в кабинет. Подкараулил, когда никого на этаже не было. Стоял, дышал тяжело. В офисе он, конечно, не такой страшный… Правда, когда он внутри, офис становится плохо сконструированным сараем.
– Это что, – спрашивает, – факс?
– Нет, – отвечаю, – это ксерокс.
– Не люблю я эти понты…
– И я – понты?
– И ты – понты! Придешь сегодня, я из тебя эти понты буду выбивать!
– Ты что ж это, Федя, – спрашиваю, – уж не влюбился ли?
– Любить тебя офисные будут, а я тебя трахать буду! Зверь без клетки. Все мачо Голливуда отдыхают в сторонке. Тут бы и Мадонна в молодые годы не отважилась.
– А здесь, Федя, не продемонстрируешь свои пылкие намерения?
– Чего?
– Прямо здесь, в офисе, попробовать не хочешь?
– Нет, здесь я не могу. Мерзко здесь у вас. В офисах всегда деревьями мертвыми пахнет!
И через три часа – за которые я сорвала голос, кажется, на неделю – продолжает в своей будке:
– Устроилась бы куда на природе поработать. Да хоть на склад. Передохнула бы полгода. У вас же там в офисах облучение одно.
Вот это персонаж.
Кризисное собрание.
Все руководители делают доклады на тему «Главные причины кризиса организации и пути выхода из него».
Мой доклад был признан лучшим. Я советовала компании быстрее меняться, следовать за моделью рынка, создать аналитическую группу и изменить всю структуру, брать молодежь, забыть былые заслуги, представить, что все начинается с нуля, и броситься с энергией заблуждения в дело получения бабла.
Конечно, против этого никто не возражал.
Где идеи? Где люди, способные оторваться от текучки и генерировать их. Поднять голову над процессом? По моему опыту подобные вопросы можно смело задавать в любой компании, и шеф начнет потирать потные ладони и ерзать на стуле, шепча про себя: «Да. Да-да-да. А действительно: где все это? Гд е все это? – я вас спрашиваю».
Мне было важно окунуть их в бурные перемены, поиграть перед смертью в игры «вход-выход для каждого отдела», «внутренние и внешние потребители», поискать «критерии эффективности», по которым их дела вдруг станут не так уж безнадежны.
Оторвать их от реальной жизни и работы. Дать напоследок увидеть перспективу и умереть. Чтобы в зрачках мертвой компании отражался путь, который нащупан, в который все верят, но по которому
Правда, со стороны – так прямо смерть великого путешественника в начале пути к великим открытиям. Афанасий Никитин и Колумб в одном лице.
Ну-ну. Давайте. Рисуйте на ватманах свои предсмертные наскальные узоры, пишите в десять-двенадцать рук свои эпитафии.
Вам же лень торговаться и втюхивать изо всех сил. Лень очень хорошо или, на худой конец, просто хорошо делать свою работу. Вы потеряли нюх и сноровку в этой главной своей составляющей труда. Продавец должен быть назойлив, как раненный в жопу бык на корриде.
А эти ходят и нудят по офису – озвучивают проблемы клиентов и это считают своей главной обязанностью. Вызывать всеобщее удивление тем фактом, что с нашими проблемами еще кто-то с нами работает.
Действительно. С вашими-то проблемами в квалификации – как?!
Конец этой истории был потрясающим. До глубины моей души. До тех мест, где обида и смех превращаются в единое целое.
Компанию все-таки лишили годового бонуса. Все поувольнялись и всех поувольняли. Даже топов вышвырнули, хотя это и казалось им невероятным до последнего момента.
Пришедший новый молодой директор, повстречав меня в коридоре, пригласил зайти. Такой милый, бойкий такой, энергичный местами. Просто молоденький Уилл Тернер, возглавивший корабль с мертвецами.
– Я много хорошего слышал про вашу работу и ваш профессионализм, несмотря на то, что в целом у компании были нелегкие времена. Но это ведь не повод красить все одной черной краской, правда? Я бы хотел видеть вас в своей обновленной команде.
У меня внутри все тряслось от смеха. Почему во всех фирмах проверяют всех, кроме эйчаров? Неужели потому, что у нас нет бюджетов. Копейки на обучение и праздники не в счет. Что это по сравнению с отделом снабжения, закупок, левых бонусов продажников и рекламных откатов?
Меня берут в новую команду!
Ну уж нет! Мой договор с моим настоящим нанимателем истекает, и продлевать его я не собираюсь. На ваше счастье.
Мне стало жутко обидно из-за неоцененности моей работы. Неужели они думают, что она так мало значит?
А ничего, что это я пустила ко дну вашу преуспевающую некогда посудину? Кто-нибудь заедет ко мне в мой новый домик в Чехии и расспросит меня об этом? Вряд ли. Вряд ли кто-то доберется в мою глушь. Так я и останусь безвестным героем-подпольщиком.
Конечно, он сдержал свое слово. Этот красивый как дьявол француз, хозяин сразу семи направлений бизнеса (с разной учредительской долей), перекинувшего мостик из Франции в Россию. После моей успешной работы в течение двух лет это направление по доходности перешло с седьмого места на третье.
Я купила себе дом в деревне неподалеку от города, носящего имя хоккеиста из тихоновского ЦСКА. Команды, за которую болел мой отец, когда был жив. Все увлекались первой звездной пятеркой, а ему нравилась вторая.