Тиамат
Шрифт:
– Идиот! – презрительно фыркнула она, мстительно допивая «Кряжимское».
Как ни странно, договор выглядел почти приличным. Мне предлагали продать права на Кцума и неожиданно щедро платили. Долю Санг-Чуня тоже хотели купить. Пока его подписи не было, но он наверняка ее даст.
– Откуда у тебя столько праны? – удивленно спросил я.
Явно недешевый контракт. Сумма выкупа долей поражала. Этого хватит, чтобы улететь на Алькор.
– Не твое собачье дело. Расписывайся и вали, пока добрая. Нет, так пойду, – Сири порывисто встала, словно собралась уйти.
Я медлил. Зачем
Похоже, Кцум и правда особенный. Обычно выкупали знать, полководцев, художников и музыкантов – всё, что способно принести прану. Много праны. А что принесет сирота с одним глазом? Только проблемы. Значит, Сири или ее таинственный спонсор тоже видели «глубину»?
– А с чего ты решила, что Кцум продается? – выдохнул я, с трудом удержавшись, чтобы быстренько не подписать договор. Сумасшедшие деньги! Их просто так не дадут.
Неприлично щедрое предложение окрылило надеждой. Значит, всё было не зря!
– Чего тянешь? Ты не в Бездне только потому, что я привела темных. Ждешь других предложений? Зря! Кому вы нужны? – с жалостью посмотрела она, вновь садясь ко мне в щупальца.
– Тебе, например. Видимо, кому-то еще. Видела ставку? Будут еще.
– А завтра? Это твой потолок. Продавать надо на горке. Не в том положении, чтоб торговаться, кретин.
– Протянул день, протяну и неделю! – упрямо заявил я. – А там как пойдет.
– Глупыш, твой долг не перекроет сотня темных. Кстати, его я тоже купила. Да и за что так держаться? Парнишку завтра повесит барон.
– Тогда зачем тебе этот дохляк? – усмехнулся я, упиваясь досадой, которую Сири скрыть не могла.
– Дорогой, ты же понимаешь, как я с гадёнышом буду играть? – спросила она, нежно куснув мое ухо. – Его и психушка не вылечит, уж лучше отдай…
Вот это я как раз хорошо представлял. Но Кцум, видимо, нужен ей позарез. Санг-Чунь не мог продать долю без моего одобрения. А я не хотел продавать.
– Дай день подумать, – примирительно предложил я, чтобы выиграть время.
– Договорились, милый. Жду ответ после смены, – кивнула Сири.
Напоследок она ущипнула так, что я охнул. Стерва умела причинять адскую боль.
4
Сырость была абсолютной, пропитав солому, одежду и даже скелет в ржавых цепях, оставленный в камере для устрашения. В покрытом плесенью черепе зияло отверстие величиной с кулак. Фаланги пальцев раздроблены, ребра сломаны, одна глазница тускло блестит залитым свинцом – смерть этого человека виделась страшной.
Барон славился кровожадностью, но меня, как ни странно, не били. Мало того, кормили как принца – еда была горячей и вкусной. Стряпня, несомненно, домашняя. Ее легко узнать по особому аромату специй, которые из-под полы продавали заезжие груммели. Власть поесть любила и, как правило, закрывала на контрабанду глаза. Бабуле много прощалось, но вот простит ли она?
Раз кормит, значит, с ее сынком не так плохо. Будь по-другому, мои глаза уже клевали бы птицы. Теперь только ждать.
На
Я зябко поежился. Холод вчера долго не давал уснуть, но ночь прошла на удивление мирно. Снилось что-то легкое, доброе и безмятежное. В этом сновидении не было зла. Оно терпеливо ждало где-то снаружи, и с пробуждением прислало беспокойство и страх.
День обещал быть непростым. На дыбу, понятно, я не спешил, но хоть какая-то определенность подчас лучше сомнений. Ожидание мучительно само по себе, а барон любил изощренные пытки. Многие сомневались в том, что это вообще человек. Содрать кожу, посадить на кол, сварить заживо – он так изобретателен, что монстры сгорали от зависти. Даже звери не тратят время и силы на мучения жертв. Рациональнее и проще быстро убить и сожрать.
Рядом что-то зашуршало, заставив испуганно вздрогнуть. Крыса?
Осторожно покопавшись в прелой соломе, нашел под ней норку. Судя по размеру там мышь. Впрочем, и от такого соседства я был не в восторге. Скелет в углу выглядел подозрительно чистым. Понятно кто ободрал остатки плоти с костей.
Подумав, я положил на солому хлебную корку. Пока не друзья, но соседи. Пусть уж лучше ест ее, чем меня.
На запах из норы тотчас высунулась хитрая усатая морда. Странно, но она казалась знакомой. Точно такую же, с белой полоской, как у бурундука, на днях вытащил из мышеловки. Та же порода? Именно из-за необычной расцветки и выпустил грызуна в лес. Таких никогда раньше не видел, а тут сразу две.
С подозрением осмотрев подношение, мышь разочарованно пискнула.
– Камеечка кровушку любит, – вдруг прокомментировал кто-то.
Ноги подкосились, сердце забилось как у перепуганной птички. Собравшись с духом, я обернулся, но никого не нашел. В камере я и мышь, но едва ли она говорит баритоном. Ночной горшок, солому или прикованный к стене скелет тоже не заподозрить в болтливости. Тогда кто?
– Так ты меня слышишь? – будто удивился невидимый собеседник.
Я не нашелся что ответить. Да и не смог бы в эту секунду – страх парализовал речевой центр. Мозг, видимо, экономил ресурсы, пытаясь оценить ситуацию. Возможно, арест сильно ударил по психике. Отсюда визуальные и слуховые галлюцинации. Или их могла вызвать еда. Она неспроста была такой вкусной. Наверняка подмешали какую-то дрянь, чтобы меня расколоть. Барон увидел заговор и ищет сообщников.
Но их просто нет! Признаться могу лишь в унизительной глупости. В душе еще жила надежда, что за нее не казнят.
– Казнят тут за что угодно, ты уж поверь… – мрачно произнес тот же голос. – Но облегчу тебе задачу: я просто скелет.
Просто? В камере говорящая нежить! Это же монстр!
Справившись с первоначальным шоком, я опасливо покосился на стену. Цепь закреплена надежно, но кандалы слишком велики для костей. Плоть больше не связывала их между собой, и тем не менее скелет разговаривал. Но как? И главное – чем?