Тиасса
Шрифт:
— Я просто чувствуя себя иначе.
— Как — иначе?
Киерон помолчал, потом сказал:
— Живым.
— А, — отозвалась Алиера. — Это, э, это не из-за этого места.
— А из-за чего же?
— Сейчас объясню, — сказала Алиера.
— Добром это не кончится, — решил Отец Империи.
ОСОБЫЕ ЗАДАНИЯ
Тем, кто живет к северу от Адриланки, прекрасно известно, что в неудержимом движении своем, поворачивая к югу, великая река порождает заводи, мели, омуты и мелководья. Более того, в процессе этого поворота река часто выбирает упомянутые заводи, мели, омуты и мелководья для хранения случайных плавучих объектов, подхваченных ею в долгом пути с дальнего севера. Среди таких плавучих объектов может оказаться утерянное лодочником весло, утерянное купальщиком мыло, утерянный ребенком игрушечный солданик, утерянные дикой природой цветочные головки; или, порою, чье-то тело.
Мы полагаем, читатель извинит возможно избыточно театральный подход к представлению искомого объекта, которому суждено привлечь наше внимание. В любом случае, надеемся, что жизнь пока еще не стала столь незначительным явлением, чтобы ее окончание не стоило представлять с некоторым оттенком драматизма.
Тело, следует упомянуть, плыло лицом вверх и медленно описывало круг по каналу, отделенному от прочей реки короткой песчаной отмелью. Первым на него наткнулся текла, ведущий запряженную волом телегу к рынку Фавинто. Этот текла обрабатывал участок, примыкавший к реке за четверть мили до отмели; так что упомянутый текла, которого звали, заметим, Дифон, проходил мимо каждый день. В прошлом ему попадались на отмели искусно вырезанная кукла, жестяной колпак масляного светильника, трехфутовый кусок веревки из паутины креоты (сперва он принял его за бледно-желтую змею), трость — и более сорока иных интересных образцов плавучего материала, некоторые из которых Дифону удалось продать. Однако же тело он нашел впервые, и текла не был полностью уверен, что ему следует делать. Поразмыслив несколько минут, он решил хотя бы подтащить его к берегу; после работы в свинарнике и птичнике он не испытывал особого отвращения к трупам.
Войдя на несколько шагов в мелкую воду, Дифон взялся за сапог и потянул. Потом нахмурился и заметил:
— Ага, похоже, все-таки живой.
Вол, добавим мы, никак на это замечание не отреагировал.
Придя к выводу, что парень у его ног скорее жив, нежели мертв, Дифон продолжил исследования, сопровождая их должными комментариями.
— Выходец с Востока, клянусь своими овощами, — решил он. — У него под носом растет шерсть. И похоже, он ранен.
Подтянув выходца с Востока к берегу, Дифон задумался, не желая принимать поспешных решений, о которых впоследствие, возможно, придется пожалеть. Читатель должен понять, что Дифону никогда прежде не приходилось вытаскивать тела из реки, тем более — тело еще живого и кровоточащего выходца с Востока; посему нам представляется, что в данном случае несколько секунд на раздумья вполне извинительны.
В итоге — куда быстрее, чем могло показаться из вышеизложенного, — текла принял решение и, будучи практичным представителем своего Дома, сразу же взялся претворять это решение в жизнь. Он сел, снял башмаки и чулки — так уж вышло, что сегодня
В двух милях впереди дорога разделялась надвое, одна вела непосредственно на рынок, вторая же — далее, к поселку Ручей-в-Пуще. На этой последней дороге, немного не доходя до только что упомянутого поселка, есть крошечный постоялый двор, где довольно-таки нередко можно застать ту пару гвардейцев Феникса, которым сегодня выпало нести ответственность за данный район. И поскольку Дифон как раз и надеялся их отыскать, он не был разочарован: стражники сидели в дальнем углу — он наслаждался кружкой стаута, она потягивала портер, а личности обоих явственно подтверждали золотые полуплащи, повешенные на спинки стульев.
Спустя краткое мгновение, собирая в кулак остатки храбрости, как если бы это были песчинки, которые надлежало сгрести в кучу, Дифон подошел к ним и поклонился столь низко, что чуб его коснулся половиц. Мужчина покосился на спутницу, не удостоив теклу отдельного взгляда, и проговорил:
— Любезная Нилл, я начинаю полагать, что наш рутинный обход местности приобретает некоторый интерес.
— Что ж, Фаринд, так же полагаю и я. Ибо, во-первых, текла никогда бы сам не заговорил с нами, за вычетом необычных обстоятельств…
— К каковому выводу пришел и я.
— А во-вторых, у него на обоих рукавах кровь.
— Причем кровь, заметь, ему не принадлежащая.
— Следовательно, мы сейчас услышим о мертвым или раненом.
— Причем это не текла.
— Не текла? Больше того: это не человек!
— О, вот тут ты меня обошла. Как ты это определила?
— Ты желаешь, чтобы я тебе рассказала?
— Если будешь столь добра, ибо я всегда готов учиться искусству получения умозаключений, весьма важному для всякого, желающего достичь более высоких чинов в гвардии Феникса.
— В таком случае, любезный Фаринд, слушай: как ты сам наверняка понимаешь, будь это кровь животного, тут и говорить не о чем. Имей место стычка между теклами, они не обратились бы к нам.
— Точно так.
— Но если бы потерпевший принадлежал к любому другому Дому, он сейчас был бы парализован от ужаса, что мы обвиним его в причинении вреда знатной особе, или в том, что он недостаточно быстро нам обо всем сообщил, или солгал; или от тысячи иных причин, по которым теклы боятся нас. — Тут стражница развернулась к текле, впервые обращаясь непосредственно к нему: — Выходец с Востока еще жив?
Дифон утратил дар речи, но сумел кивнуть, а оба дракона поднялись.
— В таком случае веди нас к нему, — велел Фаринд, — ибо я полагаю логику моей напарницы совершенно неопровержимой.
Текла снова попытался было заговорить, но сумел лишь поклониться и развернулся, поглядывая через плечо, следуют ли стражники за ним. Они следовали, попутно надевая форменные плащи. Оказавшись снаружи, оба отвязали лошадей от коновязи, подтянули подпруги и легко взлетели в седла. Дифон тем временем шагал к своей телеге.