Тибет и далай-лама. Мертвый город Хара-Хото
Шрифт:
Как и следовало ожидать, пребывание экспедиции в людном центре сильно увеличило личные расходы путешественников. Всем невольно хотелось приобрести что-нибудь на память, все увлекались безделушками китайского или местного производства. С помощью Ц. Г. Бадмажапова и других алашанских друзей я собрал немало образцов буддийского культа, преимущественно металлических и писанных на полотне бурханов; не прошли мимо нас и исторические художественной работы бронзовые вазы или картины. Все это приобреталось от потомков тайчжи, дворян, частью за деньги, частью в обмен за лучшие личные предметы.
Шестого мая наша экспедиция в полном составе обедала у цин-вана. Князь принял нас, как всегда, радушно и учтиво: мы сразу прошли в парадную столовую, открывавшуюся окнами на сцену домашнего театра, а конвой остался в соседней
Когда мы сели за стол, представление было уже в полном разгаре: на сцене фигурировала женщина-героиня [128] , одержавшая несколько блестящих побед над воинственными соседями; актеры казались в ударе и с трогательной правдивостью изображали животрепещущие моменты военно-героической эпопеи, как, например, отъезд храброй женщины на войну, прощание ее с матерью и, наконец, доблестное возвращение на родину. Третий сын цин-вана, У-е, любитель искусства, не отходил от театра, давая все время советы и приказания, волнуясь за исход представления. Грим, костюмы, оригинальная китайская музыка – не оставляли желать ничего лучшего и особенно чаровали при эффектном вечернем освещении. Начавшийся на исходе дня вялый разговор с ваном к вечеру оживился; а когда стол разукрасился всевозможными яствами, тарелочками и чашечками – все увлеклись едой и театром, забыв всякую натянутость и строгость в обращении. Блюд подавали много – от тридцати до тридцати пяти, со включением пресловутых «ласточкиных гнезд». Больше всего по вкусу гостям пришелся все тот же неизменный баран – наша повседневная еда во время путешествия, великолепно приготовленный по-монгольски «на всякий случай». Последнее блюдо в счет не входило, но лучшим образам выручило и поддержало славу гостеприимного хозяина. Из питий нас угощали сначала довольно невкусной рисовой настойкой, а затем – отличным европейским шампанским.
128
Как известно, в китайском театре женские роли исполняются подходящими актерами-мужчинами, которые мастерски подражают женщинам голосом, походкою и манерами. (Примеч. П. К. Козлова)
Женщины вообще не присутствовали на обеде; им была отведена отдельная изолированная комната, откуда они все же имели возможность следить за исполнением пьесы. Князь на несколько минут выходил к экспедиционному отряду и оказал ему, по-местному, большую честь, выпив рюмку вина за здоровье чинов конвоя и пожелав им успеха в дальнейшем странствовании. Следуя обычаям страны, по окончании празднества мы послали актерам в благодарность слиток серебра; не забыли также и поваров; таким образом, в общей сложности обед у цин-вана нам стоил около пяти фунтов [2 кг] китайского серебра.
Торжество закончилось поздним вечером; мы шли обратно пешком, окруженные свитою с фонарями; по случаю большого приема у цин-вана ворота города оставались все время открытыми.
Работы экспедиции шли своим чередом: постройка метеорологической будки подходила к концу; толковый наблюдатель Давыденков, бывший сельский учитель, усиленно готовился к ответственной деятельности; мои старшие сотрудники Чернов и Напалков снаряжались в большой разъезд; им было поставленазадача – изучение хребта Ала-шаня на обоих его склонах, то есть на западном и восточном, с проложением маршрута до северной окраины гор, уже перешедших на правый берег Хуан-хэ. Прилежащая часть долины этой реки также входила в план работ моих спутников. Для ведения зоологических сборов и для услуг в пути я командировал с экскурсантами препаратора Мадаева и двух нижних чинов.
По отъезде товарищей я принялся за систематическую сортировку предметов, добытых в Хара-Хото; таким образом составилось десять ящиков (весом по одному пуду каждый), готовых к отправлению в Русское географическое общество. В свободное время я занимался фотографией, тщательно изучая аппарат и самолично проявляя снимки. При этих работах меня
Он держал себя уже по-европейски, имел обычные белые, маленького формата визитные карточки и, принимая посетителей, усаживал их не на пол, а в мягкие кресла перед столом, покрытым бархатною скатертью. Сидя с этим культурным молодым человеком за чашкой чая и кушая печенье, я с удовольствием беседовал о всевозможных вопросах, касающихся Китая, России и в частности их «заброшенного уголка» – Алаша, в то же самое время наблюдая, как в противоположной женской половине дома мимо окон то и дело проходили маньчжурки, монголки и высокая миловидная супруга Да-е, все же скрывавшаяся от посторонних взоров.
Метеорологическая станция экспедиции начала регулярные наблюдения с пятнадцатого мая; все физические инструменты, в том числе и самопишущие приборы Ришара – барограф [129] и термограф [130] действовали надлежащим образом. Производя периодически поверочные астрономические определения, мне удалось между прочим найти точное месторасположение Дын-юаяь-ина, пользуясь несколькими удачными покрытиями звезд неосвещенным диском луны.
129
Барограф – прибор для непрерывной записи значений атмосферного давления.
130
Термограф – прибор для непрерывной записи значений температуры.
Почта по-прежнему баловала нас и приносила известие не только через Пекин, но изредка и через Ургу, где любезный Я. П. Шишмарев особенно наблюдал за скорейшей доставкой нашей корреспонденции.
Этим путем я получил письмо от известного хамбо-ламы Доржиева, искренно порадовавшего меня и невольно навеявшего на меня размышления о Далай-ламе. Сейчас тибетский первосвященник находился в Пекине или в монастыре У-тай, но осенью или зимою собирался отбыть в Амдо, в монастырь Гумбум, где в тайнике души я очень надеялся его встретить и действительно встретил, но об этом речь впереди.
В хорошие, ясные дни, когда солнце уже склонялось к закату и становилось прохладнее, мы нередко упражнялись в стрельбе из винтовок. В это путешествие я особенно серьезно смотрел на вопрос поднятия боеспособности экспедиционного отряда и добивался от своих молодцов-спутников безупречного попадания в цель, так как имелись весьма основательные причины опасаться нападения туземцев. Пользуясь неудачами, постигавшими русские войска во время японской войны, китайцы массами похищали и увозили к себе русские военные ружья, снабжая ими горные дикие племена, населявшие Нань-шань, а главным образом Амдоское нагорье. Воинственные обитатели гор и высоких степей в глубине Азии представляли теперь более грозную силу и при своих разбойничьих нападениях на экспедицию могли оказать значительное сопротивление горсточке русских исследователей, заброшенных вглубь азиатского материка. С этим грустным явлением необходимо было считаться. Кроме винтовок, я заодно упражнялся также в стрельбе из штуцера Ланкастера, некогда принадлежавшего Н. М. Пржевальскому, и получал прекрасные результаты. Наша стрельба привлекла любопытство местной публики, состоящей из монголов и китайцев, и часто вызывала с их стороны громкое восхищение по поводу отличных попаданий в цель.
По уходе моих спутников я обыкновенно еще долго оставался на вершине холма, господствовавшего над Дын-юань-ином. Теперь было самое лучшее время – солнце скрывалось за горизонт, небо наряжалось в блестящие тона и чувствовалась еще большая прохлада воздуха. Отсюда пустыня была видна на далекое расстояние, словно в морском просторе, тогда как ближайший ее край кругом обступал оазис. Со стороны города не долетало ни одного живого звука, не показывалось ни одного живого силуэта: селяне возвратились с полей и скрылись за свои непроницаемые стены.