Тиэль: изгнанная и невыносимая
Шрифт:
Тиэль и пошла. Как обычно, босиком, начисто позабыв об обуви. Граф-призрак сильно подозревал, что изначально не магический, но старый особняк, слишком долго бывший прибежищем не совсем мертвого хозяина и пропитавшийся его силой, как сладкий пирог Гулд — вином, что-то делает с полом. А иначе с чего бы эльфийке ступать по его плитам как по теплому ковру? Наверное, особняк, как хороший пес, слишком устал коротать свои дни вместе с бесплотным и злобным Проклятым Графом и теперь был готов на все, чтобы прекрасная замерзшая эльфийка не рванула из его стен прочь, сверкая обмороженными пяточками. Впрочем, уж
Когда створка бесшумно распахнулась перед занесенной для удара ручкой, баронесса невольно отшатнулась. Но тут же, разглядев босоногую эльфийку, которая открывала дверь, недовольно поджала губки и объявила:
— Милочка, проводи меня к хозяйке.
— У меня нет хозяев, — спокойно ответила Тиэль и закрыла дверь перед носом матушки Кинтера. Тухлятиной, как от Злиты, от Сольмерин не несло, но насыщенный пудренный аромат в сочетании с железом приятным назвать было сложно. Тяжелая бархатная портьера цвета темного пурпура — таким виделось внутреннее обличье матушки Кинтера — не добавляла желания с ней общаться.
По никогда не запираемой, но пропускающей внутрь лишь того, кого пригласили или ждут, створке снова бойко забарабанили маленькие крепкие кулачки. Эльфийка, не успевшая далеко отойти от двери, вернулась и снова приоткрыла дверь, вопросительно изогнув тонкую бровь.
— Ты та самая Тиэль? — недоверчиво уточнила баронесса Сольмерин.
— Я Тиэль, — согласилась с собственным именем эльфийка.
— Приношу извинения, меня ввел в заблуждение твой облик, лейдин. Я желала бы переговорить по неотложному делу, — оформила гостья свою просьбу, звучащую, как смесь оскорблений и требований.
— Может, все-таки пугнуть? — тихо предложил разозлившийся за компаньонку граф.
— Если только чуть-чуть, — ответила Тиэль одними губами.
Адрис расцвел предвкушающей улыбкой. Дождавшись, пока баронесса переступит порог особняка и дверь с многозначительным скрежетом закроется за ее спиной, он высунул прозрачную голову из стены, чтобы эдак небрежно бросить вопрос:
— Тиэль, твоя паучиха тут не пробегала?
— Нет, она ужинает, — отозвалась эльфийка, краем глаза следя за гостьей.
Та, надо отдать должное самоконтролю, не завизжала, как Злитаэль, не предприняла попыток сбежать на улицу и даже не упала в обморок. Только слегка побледнела и задрожала.
— Оботри туфли о коврик, лейдин, особняк не любит грязи, — проронила Тиэль и, повернувшись спиной к незваной гостье, пошла по коридору к приемной зале. Уточнять, что именно предпримет убежище Проклятого Графа, карая неряху, эльфийка не стала. В большинстве случаев недомолвки обладали большей действенностью, нежели самые зловещие угрозы.
Не желая оставаться одна в доме, где ходящие сквозь стены и говорящие призраки не страшная сказка, а жуткая реальность, баронесса быстро обтерла туфельки. Она невольно вздрагивала от хлюпающих звуков, издаваемых мхом, и неясного шелеста, неумолчно раздающегося где-то рядом. Невдомек было лейдин, что это трудились над уборкой пыли шарики-пылеглоты. Закончив с чисткой обуви, лейдин Сольмерин едва ли не бегом ринулась догонять живую хозяйку особняка. Живую ли? Ступала та и двигалась совершенно неслышно. Лишь тень, отбрасываемая гибкой фигуркой,
Главного Адрис с Тиэль своим маленьким представлением добились. Баронесса четко уяснила: она находится на чужой территории, где не стоит даже пробовать приказывать или требовать.
— Милости богов, лейдин Тиэль, — опустившись на краешек кресла и тайком бросая опасливые взгляды по сторонам, начала беседу баронесса. — Меня привела сюда тревога за сына.
Никаких напитков и кушаний эльфийка как обычно не предложила, предпочитая не смешивать еду и дела. Да и вряд ли гостья отважилась бы сейчас взять что-то в рот, если только вино, а спаивать баронессу Тиэль не планировала.
Сама она вино пила нечасто, это граф при жизни был большим охотником до крепленых напитков. Если «крашеную водичку» покойной супруги он позволил вылакать наследничкам в три горла, то до своих бочек и винотеки не допустил никого. Так и стояли батареи в подвале, покрываясь пылью, возможно, обращаясь в уксус или, напротив, приобретая дивные оттенки вкуса. Увы, дегустировать их хозяин не мог.
Больше всего эльфийка хотела поскорее узнать, зачем пришла мать Кинтера, выпроводить ее и отправиться спать. Причем не в кровать, а под крону мэллорна, у его корней. Почему-то именно такая постель сегодня казалась ей самой правильной. За свою безопасность она не волновалась. Теперь-то Тиэль была уверена — даже если вдруг юное древо решит подрасти еще немного и примется взламывать потолок, крышу, стены и пол, силы его ветвей и магии хватит, чтобы оградить юную травницу от ушиба случайным камнем.
— Лейдин Тиэль, я и весь род Фрогианов признательны тебе за помощь в разоблачении обманщицы, одурманившей разум моего сына лживыми словами, намеками и красотой. Но, как мне кажется, твои услуги уже оплачены? — начала речь баронесса, придав последнему высказыванию форму вопроса.
— Именно, — подтвердила эльфийка, пока не понимая, куда клонит Сольмерин. Если та собралась просить о еще одном листе из кроны мэллорна ради наказания Злитаэль, эльфийка была готова отказать. Играть в правосудие, отнимая кусок хлеба у стражей, ей не очень понравилось. Слишком много времени и хлопот требовала такая процедура, хотя с Брисмисом получилось забавно. Куда больше по душе Тиэль была тишина особняка и уют оранжереи.
— Кинтер — увлекающийся юноша, потому, дабы не возникло обид, я считаю своим долгом предупредить: такой мезальянс, как ваш союз, невозможен, — нашла в себе мужество озвучить основное требование гостья.
Громов, молний, битья посуды или возмущенных криков в ответ не последовало. Только изумленно присвистнул призрак, ожидавший чего угодно, но не такого поворота беседы.
— Согласна, мой род, уходящий корнями к древним владыкам Дивнолесья, никогда не примет в качестве супруга для эльфийской девы человека, будь он даже самых высоких кровей, — спокойно подтвердила Тиэль. Полуприкрыв глаза, с видом безразлично-спокойным она изучала гостью. — Я весьма признательна за предупреждение, что ты принесла, проявив заботу о незнакомке, лейдин. Но мне было бы любопытно услышать о той почве, на которой расцвел цветок твоих выводов. Неужели юный барон решил теперь влюбляться в каждую встречную деву, лицом схожую с эльфом?