Тиэль: изгнанная и невыносимая
Шрифт:
Эльфы беседу не поддержали, прилагая все усилия к тому, чтобы одновременно удержаться в коробе и закутаться поплотнее. Холодало с каждым мигом и ужасно трясло. Теноби издала деловитую трель и, на несколько мгновений вернув себе большую форму, шустро примотала Тиэль и Лильдина друг к другу, плащам и одеялам, а последние — к коробке. Теперь в сетке-переноске болталась только коробка-ковер, а ее содержимое лежало неподвижно. Довольная паучиха снова стала маленькой и юркнула в волосы подруги.
Лильдин, лишенный возможности
Возвращение посольства стало одним из последних и, возможно, самым крупным камнем в селевом потоке, накрывшем разум Диндалиона. Взбесила ли владыку неудача с устранением эльфийки руками рейнджера, Лильдин не ведал. Зато точно был уверен — известие о том, что Тиэль его не проклинала, в чем порукой данная клятва, и что она не только жива, но и процветает, окончательно подкосило правителя.
— Эй, а как же твоя тощая иллюзия, Тиэль? — шепотом спохватился, поймав неувязку, Адрис.
— Никакая иллюзия обличья на эльфов не действует. Мы видим истинный облик, — почти беззвучно пояснила Тиэль, слушая откровения Лильдина.
Словом, после доклада Лильдина владыка впервые поднял на племянника руку. А Альдрина сослал в темные дебри Дивнолесья. Может, и убить бы решился, да только с рейнджера сталось бы начать защищаться. Опальный Лильдин до того, как его вышвырнули из кабинета, успел заметить, как — небывалый случай для эльфа — трескается от морщин лицо дяди, а волосы, чудесный золотой плащ владыки, выцветший до белизны, вновь выпадают клочьями.
Затворником, разогнав весь двор и часть слуг, Диндалион провел во дворце еще половину цикла Димары. Пытался найти способ снять проклятие, вороша закрытые архивы владык. По-видимому, средства не нашел или все-таки отыскал страшный рецепт, раз решился угрожать Роще Златых Крон пожаром.
— Я бы на вашем эльфячьем месте давно бы какого-нибудь меткого небрезгливого рейнджера нанял, чтобы стрелой такого владыку угостить, пока он все Дивнолесье не угробил, — выдал здравый совет призрак.
— Поднявший руку на владыку получает проклятие Леса. И… Мы не думали, не предполагали, что все зайдет настолько далеко, — жалобно вздохнул Лильдин. — Дядя всегда был так рассудителен, мудр в решениях…
— Надменный, спесивый, самовлюбленный и похотливый козел ваш владыка, — отрезал Адрис. — Всегда таким был, только вы не замечали, потому как гладко все шло. А стоило ему споткнуться, как из всех дыр г… гм, прости, Тиэль, пакость и поперла, как из худого мешка.
— Я не в силах оценивать беспристрастно, — приуныл юный эльф, порой, конечно, замечавший за дядюшкой некоторую резкость в суждениях, но, как и все эльфы, оправдывающий ее привычной фразой «владыке виднее, на нем — благословение Дивнолесья, милость Перводрева и Рощи Златых Крон».
— А ты что молчишь, Тиэль? —
— Я лечу к Роще, этого хватит, — спокойно ответила она, не желая сплетничать, говорить о прошлом и уж тем паче не намереваясь обсуждать столь призрачное пока будущее и свои планы по его изменению.
Ночь, холод, редкие взмахи драконьих крыл, звезды, ветер, одеяло и теплый плащ, обнимающий тело. Мало-помалу, несмотря на переживания, эльфы задремали. Очнулись они от предупреждающего драконьего рыка и чувствительного столкновения дна ковровой корзины с шелковистым на вид морем травы у окраины Дивнолесья.
Коробку ощутимо тряхнуло, как ни старался Криспин отпускать петли мягко, хорошо хоть вперед не поволокло и не перевернуло. Когда обернувшийся человеком дракон подбежал, чтобы проверить, живы ли пассажиры, их уже выпутывала из страховочных нитей паутины Теноби. Из-под плащей и одеял подмерзшая парочка выбралась сама, активно размахивая руками и ногами для возвращения подвижности затекшим конечностям. Очень пригодилась согревающая настойка из запасов Тиэль, от пары глотков которой волна тепла пробежала по застывшим телам.
— Милости богов, Криспин, прими нашу великую благодарность! — обняла дракона Тиэль и поцеловала в щеку.
— Рад был исполнить твою просьбу, малышка. Еще чем помочь? — бережно обнимая подругу в ответ, признался дракон.
— Нет, улетай, Дивнолесье не пропустит чужого. Тебе стоит поспешить, пока не подняли шума дозорные, — попросила Тиэль. — Для возвращения нам достаточно будет позвать скакунов из Золотого Табуна Дивнолесья.
Криспин никогда повышенной словоохотливостью не отличался, потому лишь кивнул. Великолепный дракон отправился в новый полет.
— Мог бы хоть удачи пожелать, — пробурчал тревожно озирающийся призрак.
Почему-то отправляться на разведку под сень темнеющего леса ему совершенно не хотелось. Не то чтобы Адрис ощущал активную враждебность природы. Скорее, Дивнолесье сейчас походило на принюхивающегося сторожевого пса, прикидывающего, зарычать ли на чужаков или признать за своих и начать бешено вилять хвостом.
— Он и пожелал. Драконы не прощаются и ничего не желают друзьям, чтобы сами боги выбрали для тех наилучший путь, приводящий к новой встрече, — тихо ответила Тиэль, сложила губы трубочкой и засвистела нежную мелодию.
К ее свисту присоединился Лильдин. Поинтересоваться причиной концерта Адрис не успел — раздался стук копыт и… нет, не из-за деревьев, а словно из-за отдернувшейся складки ночного покрывала на равнину выступили два золотых коня с серебряными гривами. Один панибратски боднул мордой в бок эльфа, второй приник к стоящей Тиэль с протяжным жалобным ржанием. Та зарылась пальцами в гриву скакуна и шепнула:
— Я тоже скучала, Длинногривый. Нам нужно к Роще Златых Крон как можно быстрее. Поможете?